РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

– Вадим, как давно вы увлекаетесь поэзией?

В общем, всю жизнь. Другое дело, что нормальные стихи я начал писать после тридцати лет, когда определился собственный стиль. А так, я писал все время, но это был какой-то мрак, какая-то медь гремящая. Никакой мысли там особенно не наблюдалось. В принципе, это было просто подражание кому-то. Кого я в то время читал, тому и подражал. Читал Блока – подражал Блоку, читал Маяковского – подражал Маяковскому. Все через это проходят, только у других, наверное, это раньше заканчивается.

– Как студенты воспринимают ваше хобби?

Я свое хобби не особенно выпячиваю. Если бы я преподавал литературу или филологию, наверное, студенты бы об этом знали. Поскольку я преподаю языки – это, конечно, связано немножечко, но именно что немножечко. Кто-то ходит на мои творческие вечера, но я о них не особенно объявляю. Кто на меня подписан в Facebook или во «ВКонтакте», тот в курсе.

– А ваши студенты пишут стихи? Они показывают их вам?

Некоторые студенты давали мне что-то прочитать, мы обменивались какими-то книгами. Но дело в том, что я преподаю на таких факультетах, как международные отношения, антропология, социология, реклама и тому подобное. Если бы я преподавал на филфаке, то была бы другая ситуация, потому что там каждый ищет самовыражения через текст. А у меня ребята если и пишут, то обычно это мало публикуется.

– Меняется ли у молодежи подход к стихосложению с течением времени?

Стили меняются, конечно, а темы - нет, они на протяжении веков одни и те же. За последние двадцать лет с запада хлынула поэзия, которой раньше не было либо она не была сильно распространена, такая, как рок, например, или поэзия, связанная с видео, например, с видеорядом. Сам русский язык приспособлен к определенного рода поэзии и сильно измениться не может. Как были рифмы, так рифмы и остались. Как были стопы, силлабо-тоническая система, так она и осталась. Проблема в том, что поэзия как таковая сейчас никому не интересна. Она интересна, когда переходит в другие жанры. Например, рэп популярен. Многие стихи на YouTube читают.

– А вы не читаете?

Я не очень хочу этого делать. Хотя многие говорят – почему нет? Это же ничего не стоит, создавай канал.

– Кто ваш читатель?

По моим стихам можно честно сказать, что они рассчитаны на «широкий круг» и не предполагают какого-то особенного знания литературы. Это такой классический постмодерн, который полон отсылок к тому, что и так всем известно. Поэты пишут стихи для себя, но я исхожу из того, что мой читатель все же имеет начатки филологического образования.

– Оцениваете ли вы свои стихи как ученый и преподаватель – с филологической, лингвистической, литературоведческой точки зрения?

Это приходится делать, хочешь не хочешь. Я вижу и слабые, и сильные их стороны. У меня филологическое образование плюс лингвистическое, поэтому, разумеется, я могу иметь профессиональное мнение по поводу своей поэзии. Самый строгий мой критик – я сам. Так, наверное, и должно быть.

Если бы на дворе были 60-е или 70-е годы, я бы, наверное, этим зарабатывал. Потому что тогда цепочка действий создавалась пошагово: заканчиваешь филфак - пишешь какие-то стихи, публикуешься; потом заканчиваешь литинститут - вступаешь в Союз писателей; и таким образом стихосложение можно было сделать профессией. Сейчас это считается профессией все реже, многое зависит от человека и от удачи. Хотя я и член Союза писателей, но что это дает сейчас? Ничего.

– Однако переводные стихи в вашем исполнении пользуются успехом. В Москве вы выступаете вместе с барочным ансамблем Аси Гречищевой, и это довольно необычно. Расскажете про этот формат?

Я переводил английские стихи, причем в прозе, а потом у нас с Асей образовался творческий тандем: я читаю свой перевод, а музыканты исполняют на английском то, что я перевел. Ася играет на лютне и теорбе, на барочной гитаре. Через две недели знакомства она предложила: «Слушай, мы тут поем песни Леди Грин, переведи тексты литературно» (прим. ред. – в начале 17-го века поэт Сэмюэл Даниел и его брат Джон Дэниел написали тетрадь песен для дамы — Леди Грин). Эти двадцать стихов я перевел, со староанглийского, ну если совсем точно – то с английского 17 века. Мы несколько раз выступали – в консерватории, в клубах, на квартирниках. И после этого мы решили сделать музыкально-поэтическую программу, где Ася будет исполнять на лютне миниатюры европейских композиторов XVI-XVII веков — Франческо Канова да Милано, Джона Доуленда, Робера де Визе, Гаспара Санза и Джованни Джироламо Капсбергера, - а я буду читать стихи. Именно этот концерт под названием «Стихи и лютня» запланирован на 30 марта в книжном клубе-магазине «Гиперион».

– По какому принципу вы выбирали стихи для концерта?

Это легко – не очень длинные. Ну не читать же поэмы. То, что люди могли бы послушать, но не забыть начало при этом.

– Насколько вам как поэту важен элемент «театра» и элемент «спектакля»?

Я хочу уточнить, что речь идет не о чтении под аккомпанемент, а о последовательном исполнении стихов и музыки. Поэтому элемент театральности здесь минимален: я спокойно читаю стихотворение, а потом Ася спокойно играет. Это не театральное представление, это, скорее, напоминает классический вечер у камина в старой Англии два-три века назад. Тогда развлекаться особо нечем было. Богатые семьи собирались вечерами – кто-то читает стихи, кто-то играет на лютне.

– Где вы публикуете стихи?

Сначала это был портал «Стихи.ру», но потом я понял, что это довольно мертвая вещь, хотя она, честно говоря, живее всех живых. А не пойти ли куда-то, где я совершенно не в формате? В начале 2000-х были популярны «падонковские» сайты. Я выбрал из них самые задорные – udaff.com, alterlit.ru и решил - буду публиковать и посмотрим, что получится. Там люди пишут понятно, о чем, и понятно, как. А мои стихи такие - классические. И через три года я у них там стал своим, на четвёртый год начал выигрывать конкурсы и премии. Последняя премия была на тему «Город, в котором я живу», год назад.

- Вы не подстраивались под «падонкофский» язык?

Наоборот, я решил сделать проект, где совершенно левый человек приходит на подобный сайт. Что будет? Вышло ничего себе так.

– А как отличить хорошую поэзию от плохой?

Если этим серьезно не заниматься, то это сделать невозможно, потому что поэзия очень раздроблена и находится по разным углам интернета. Есть разные школы – ленинградская школа, классическая школа, молодая школа, ребята, которым 30 и меньше - у них совершенно разные подходы. Все они, разумеется, между собой страшно враждуют.

Нормальных поэтов проще слушать. Я считаю Монеточку просто прекрасной поэтессой, я считаю, что группы «Папин Олимпос», «Ангел», «Дайте Танк» - это все рэп или рэпообразное что-то, и это реально поэзия. Монеточка в чем-то продолжает линию Земфиры. Она обращается к женщинам, минуя мужчин. Начиная с Земфиры, женщины вдруг стали петь, обращаясь к другим женщинам, совершенно выводя мужчин за скобки. Земфира, «Ночные снайперы», Монеточка – это абсолютно новая вещь для российской поэзии, такого раньше не было.

– Какие у вас в дальнейшем планы на поэтическую карьеру?

Глобальных планов нет. Но идея, где выступить - есть. Чтобы создать себе имя, надо заниматься этим практически профессионально, а у меня на это нет ни времени, ни желания. Но, с другой стороны, у меня есть три книжки (четвертая скоро выйдет), люди пишут в Facebook, некоторые приходят на выступления. Значит, буду продолжать.

Читайте также: