Названием выставки и источником, определившим ее структуру, послужила цитата из «Образов Италии» П.П. Муратова, где встреча с этой землей переживается как паломничество в некое вожделенное для художника место, о котором Гоголь сказал: «не свою родину, но родину души своей я увидел, где душа моя жила еще прежде меня».
Выставка состоит из двух частей: с одной стороны, это ряд фотографий, сделанных во время научной экспедиции по следам русского присутствия в итальянском и греческом Средиземноморье во второй половине XVIII века (руководитель Е.Б. Смилянская); с другой – абстрактные работы, как будто не связанные внешне ни с Италией, ни с Грецией. Их объединение, тем не менее, представляется мне, вполне органичным, позволяющим трактовать тему выставки более широко и объемно – как «поиск всеобщей прародины» в искусстве.
В искусстве существует множество путей, но едва ли в них есть какой-то смысл, если они не ведут нас так или иначе к утраченному раю, к той родине, по которой мы все, сознавая это или нет, тоскуем. Обретение ее возможно и вдали от Италии. Это пространство свободы, которое делает нас счастливыми. В отличие от Италии, его нельзя достичь преднамеренно, оно случается или открывается нам вдруг в самом неожиданном, порой неприглядном месте, появляется как некая весть, как мандельштамовский «узел жизни, в котором мы узнаны и развязаны для бытия».
Узел жизни, о котором говорит поэт, и есть то место встречи, где человек, вступая в бескорыстную связь с миром, парадоксальным образом становится «развязанным», свободным для бытия, обретая полноту предназначения. Только тогда он становится реальным, видимым – он «узнан». На мой взгляд задача художника быть постоянно готовым к такой встрече, пытаться, избегая «самовыражения», отразить опыт своего паломничества, максимально расширяя открывшееся ему спасительное пространство.
Построение выставки – от фотографии к абстрактной форме – мне кажется не безынтересным, в том числе, и потому, что отражает различные уровни восприятия мира. Если первая часть выставки, апеллируя к зрению, дает возможность любоваться чудесной поверхностью жизни, то вторая предлагает иной путь постижения: через неторопливое созерцание к присутствию-бытию.
Юрий Ярин
|