РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ




Интервью с Сергеем Горюновым
18.05.2020

Интервью с Сергеем Горюновым

О призвании, профессии и проблемах трудоустройства читайте в исповедальном интервью аспиранта Центра изучения религий Сергея Горюнова.


Сергей, вы учились у нас в магистратуре, сейчас учитесь в аспирантуре. Я думаю, что личный опыт – самое ценное из того, чем мы могли бы поделиться с другими людьми. Расскажите о том пути, который привел вас в Центр изучения религий.

Я бы хотел начать со своего выбора, ведь он немного странный. Почему исследование религии и религиоведческий факультет? Что меня туда привело? Ханна Арендт в одном интервью сказала, что с детства обнаружила в себе насущную потребность понимать. Я бы сформулировал шире – мы здесь, чтобы понять. Хоть в чем-то разобраться – неплохая цель, как мне видится. Самой любопытной мне всегда казалась сфера религии, и именно в ней я всегда хотел разобраться. Собственно, вот такая у меня… мифология. Помните, как у БГ было:

«И ты слышал, что где-то за часом пик,
В тишине алтаря или в списках книг,
Есть неизвестный тебе язык, на котором
Сказано всё, что ты хочешь знать,
В чём ты боялся даже признаться
И отчего все святые глядят на тебя с укором».

Что-то подобное было частью моих убеждений. Сперва я даже поступил на теологический факультет Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, но со мной произошла странная штука. Я сдал последний экзамен последнего курса, но диплом защищать не стал. Такой вот крах. Я был с теологическим образованием, но без теологического образования. Забегая немного вперед скажу, что был один очевидный плюс такого положения дел. Я смог поступить на бюджет в «светский» вуз, на искусствоведческий факультет. Закончи я тогда теологическое образование — за второе мне пришлось бы платить. Но вернусь ненадолго к периоду изучения теологии. Мне уже тогда было понятно, что исследуя только православие, я оставляю очень многое относящееся к религии… за кадром.

Тогда я решил сместить фокус внимания и хотя бы расширить горизонт до других конфессий и других деноминаций, перейдя на кафедру сравнительной теологии. Видимо, интуитивно я дошел до тезиса Макса Мюллера – «если ты знаешь одну религию, то не знаешь ни одной». Впрочем, и этого мне оказалось мало и тогда я устроился в «Музей кочевых культур» внештатным сотрудником, в качестве специалиста по религиозным вопросам. Надо ли говорить, что теолог несколько однобоко тогда смотрел на «религиозные вопросы»? Зато это позволило мне участвовать в научных экспедициях и хоть как-то познакомиться с другими религиями. Не по книжкам, а через непосредственную коммуникацию, «в поле». Я побывал в Монголии, где изучал кочевой буддизм и в Ливии, где изучал верования у туарегов кочевников, которые исповедуют ислам, но… по-своему. Немного наш разговор получается в жанре «исповеди», но почему нет. Этот жанр, при некоторой, увы, неизбежной пафосности, тоже имеет право на существование.

Попутно я постигал искусство, которое (это меня особенно удивляло) истоками вплетается в религию. По крайней мере скажем, что религиозное происхождение искусства – теория, имеющая право на жизнь. В любом случае она мне кажется наиболее убедительной. Придется дико упрощать для наглядности, но попытаюсь объяснить. Первобытная живопись – имела религиозное назначение. Древнейшая скульптура – идолы (теория что первобытные Венеры – это выражение эстетических идеалов примитивного человека, мне кажется несколько… натянутой). Танец и музыка изначально носили ритуальный характер. Поэзия проистекает из молитвенных практик. Архитектура, те же кромлехи – храмовая. Ранние предметы декоративно прикладного искусства служили амулетами и оберегами и т.д. и т.п. Я уж молчу, какую роль античная мифология и религия, а затем, например, христианство и ислам играли в искусстве. Словом, у меня не получалось исследовать искусство, не касаясь религии. Но… на сей раз я завершил образование, решив, что раз гуманитарное знание все время возвращает меня к религии, то я займусь ей системно в магистратуре. Выбор был небольшой.

В Москве не так уж много академических институций, где можно изучать религию. Почему вы выбрали именно Центр изучения религий?

Самый простой путь – вернуться в ПСТГУ и защититься на религиоведческом факультете. Даже учиться бы не пришлось, или большинство предметов бы перезачли. Второй вариант – МГУ. Престиж и репутация этого заведения говорили сами за себя. Для меня проблема была лишь в идеологии. Что ни говори, но кафедра религиоведения МГУ – это бывшая кафедра научного атеизма. Про ПСТГУ я тоже подозревал, что там другие религии рассматриваются с очень определенной точки зрения. Самым идеологически нейтральным мне казался Центр изучения религий РГГУ. Оговорюсь, что я не утверждаю, что в МГУ или ПСТГУ идеологически окрашенное знание, я просто не мог этого полностью исключить. И я не утверждаю, что иметь определенные установки — это однозначно плохо или что так нельзя, это просто не подходило лично мне. Дело не в поиске объективного знания. По-моему, ни о каком объективном знании в мире состоящем из субъектов говорить не приходится, но это не значит, что не нужно бороться с предвзятостью. А каковы твои учителя, таково будет и твое знание, тут я полностью придерживаюсь теории неявного знания по Майклу Полани. Словом, мой выбор пал на ЦИР. И я нисколько не жалею. Теперь уже глядя «из аспирантуры» на свою магистратуру, я понимаю, что лучше и сложиться не могло.

Какими исследованиями вы занимались в магистратуре и занимаетесь в аспирантуре?

Помимо тех знаний, которые мной были получены, мне удалось найти и любопытнейший предмет исследования – цензура религиозных текстов. Это на самом деле уникальный и интересный опыт в моей жизни – исследовать явление на подлинном эмпирическом материале. Для меня это был большой шаг в моих научных изысканиях, произошедший в первую очередь потому, что мне повезло с тьютором (А.С. Агаджанян), который и обратил мое внимание на важность эмпирической составляющей и работы с подлинными документами. Цензура — это ведь по сути «альтер-эго» империи. В тишине своих кабинетов цензоры выносили вердикты о том, какая мысль может прозвучать, а какая навсегда останется немой. Цензоры определяли, что есть «норма», а что «аномалия». И это крайне занимательно – воссоздавать картину того, как цензоры конструировали, например, «нормальный иудаизм» и что они стремились из него убрать, и почему. Какую степень религиозной чуждости они считали допустимой, а какую стремились изжить. Что представляли из себя интеллектуальные конструкции которыми оперировали цензоры – начиная от больших конструкций «иудаизм», «магометанство», «протестантизм» и т.д. и заканчивая категориями с явным коннотативным окрасом, такими как «раскол», «суеверие», «фанатизм», «сказки для непросвещенных масс», «изуверства», «басни», «толки», «мистика» — какие элементы той или иной религии они маркировали этими понятиями, обрекая их на уничтожение. Этим я занимаюсь и в аспирантуре, по мере сил.

И последний вопрос, наверное, самый волнующий для аспирантов – вопрос о трудоустройстве. Планируете ли вы работать по специальности?

Действительно, остается вопросом… как это соотносится с профессиональной работой. Пока, увы, никак. Это, наверное, тоже не следует скрывать, но меня это не сильно расстраивает. Мне вообще кажется, что дискуссии о перспективах карьерного роста нужно проводить, прогуливаясь по кладбищу (такие вот получились бы… пост-перипатетики). У меня был опыт престижной работы в системе городского благоустройства. Зеленка (озелененные территории – парки, скверы и т.п.), инспекции готовности пляжных зон, проектирование и сопровождение контрактов на дератизации от крыс и дезинсекции от иксодовых клещей, короче, тоска зеленая. Печальнейший опыт, во всех отношениях. И перспективы карьерного роста не спасали меня от окружившей тоски и периодических депрессий. С тех пор я твердо решил, что работа будет для меня на втором месте. Связана она с профессией – отлично, не связана – не страшно/терпимо. Впрочем, я тешу себя надеждой, что рано или поздно мне удастся найти баланс и совместить исследовательскую практику, академический мир и способ заработка. Наверное, это будет проще осуществить, когда стану кандидатом наук. А может удастся и пораньше. Но даже если нет… «academia» для меня остается в безусловном приоритете. Потому что, как бы пафосно это не прозвучало, познание, как цель — это мое credo, моя мифология. Мы все здесь, чтобы хоть что-то понять. Не постичь суть (я предельно далек от эссенциализма), а просто попытаться пролить свет на природу разных явлений. Если, конечно, получится.