РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Это происходит в рамках акции взаимопомощи #МЫВМЕСТЕ, координатором которой выступает Общероссийский народный фронт. Причем наравне с ребятами волонтёрят и их наставники. Сегодня они поделились впечатлением об обстановке «на фронтах».

О том, что можно поработать волонтером, нам сообщил замдекана ФАД Иван Кулаков. Появилось задание: на выходные требуются девочки в больницу, заклеивать вентиляцию. Я приехала в штаб ОНФ на Мосфильмовской улице. Там было очень много военных. Выдали форму – называется «Горки», она очень качественная, выглядит как мужская, но невероятно удобная! Я так рада, что ее нам оставили! Она вроде бы защитная, но гражданская, там штаны, подтяжки к ним и огромная куртка. Мне девочки помогли одеться. Главный командир, Игорь Юрьевич, дал нам экраны и перчатки.

Экраны – эта пластиковая пластинка с мягкой прослойкой, которая присоединяется на лоб и защищает лицо. Маски были медицинские, но хорошие, плотные, не такие, как в аптеках.

Мы построились. Очень много говорил Игорь Юрьевич о том, что он за нас переживает, что первый раз работает с девочками, рассказывал, что надо постоянно брызгать руки спиртом. Я удивилась оттого, как все это очень заботливо проходило. Они невероятно беспокоились о нашем здоровье, хотя в этой больнице еще не было коронавирусных больных и там было не опасно. Она перепрофилируется, и там будет грязная зона. Чтобы оградить эту грязную зону от чистой, чтобы зараженный воздух не циркулировал по больнице, нужно было заклеить вентиляции во всех палатах, кабинетах, коридорах. Везде.

Нас, девять девочек, привезли туда на автобусе, с нами были еще парни, но они носили мебель. Нам дали рацию. Игорь Юрьевич сказал, что если на нас кто-то не так посмотрит, надо сразу сообщать по рации, потому что, по его словам, люди бывают странные, кто-то может плюнуть, укусить или еще что. Такого, конечно, не было – там были только медсестры и рабочие, которые ремонт делали. Больных тоже не было.

В общем, нам дали бумагу и скотч, мы ими заклеивали вентиляции. Каждые 30 минут был перерыв, чтобы брызгать руки спиртом, и каждый час мы выходили на улицу – кто-то из девочек шел курить, кто-то подышать свежим воздухом. Маски обязательно менять надо было каждый час. И так мы работали довольно долго, около семи часов ушло на 4 этажа. Позже присоединились парни, но они как-то неуклюже все делали.

Еще там сновала какая-то журналистка, которая настойчиво просила нас спеть. Якобы проявить боевой дух, показать, как нам весело и хорошо. Но, конечно, никто ей петь не стал.

Потом нас покормили – привезли еду, тоже все обработали спиртом, парни еще и лицо себе зачем-то спиртом брызгали. А потом обратно в штаб привезли, и мы отправились по домам.

Меня приглашали еще поработать – обзванивать родственников больных коронавирусом, обещали привезти симки на дом. Я сказала, что подумаю, а на следующий день меня автоматом добавили в списки и сказали, что придется это делать не из дома, а из больницы, в которой уже есть коронавирусные больные, полностью перепрофилированной. И я отказалась, потому что это слишком. Хотя иммунитет у меня хороший.

Действую чисто на энтузиазме, даже как волонтерские часы нигде не засчитывается. Но ощущения довольно приятные. Там работают в основном мужчины, какие-то очень по-отечески заботливые.

У меня, конечно, есть личные мотивы этим заниматься. Мне жизненно необходимо, чтобы поскорее открыли границы, потому что мои родители живут в Киргизии, а мой молодой человек – в Украине. Мы планировали, что он летом приедет в Москву и мы вместе поедем в Киргизию. Я год не видела маму, полгода – его, и мне очень тяжело сидеть дома и ничего не делать.

Оказалось, что заклеивать вентиляционные люки – очень увлекательно! Нас разделили по парам и раздали стремянки, но нашей паре не досталось. Спрашиваем, где взять – никто ничего не знает. Смотрю, в коридоре стоит одна. Мы ее взяли, две или три палаты обклеили… На стремянке стоять было очень экстремально, особенно там, где поверхность была неровная – половина стремянки на плитке, половина на какой-нибудь душевой кабине… Я лазила, а моя напарница обклеивала края бумаги скотчем и подавала мне. Пошла продезинфицироваться, возвращаюсь – моей стремянки нет. Смотрю, таджик ее взял, из строителей. Я говорю – извините, это наша. А он отвечает – извините, вообще-то наша.

В итоге нам дали простую лестницу, которую надо подставлять к стене. На ней оказалось еще страшнее. Я говорю напарнице – у меня есть идея получше. Найди мне палку. Она нашла швабру, даже две. Я делала скотчем петлю, приклеивала бумагу к швабре и приставляла к потолку, а напарница другой шваброй разглаживала клейкие края. И все оставшееся время мы обходились двумя швабрами. Работа была потная, особенно потому, что на нас были экраны, а они сильно запотевают изнутри.

Нам сказали, что экраны – это не от вируса, а больше от пыли и грязи. Но когда мы заходили в больницу, было такое ощущение, что на выходе надо будет с себя все снять и сжечь. Все беспокоились, точно ли там нет больных. Нам сказали, что точно нет, что их завезут только на следующей неделе.

Я получила удовлетворение от того, что поспособствовала борьбе с пандемией, ощутила причастность к делу мирового масштаба. Сидишь перед телевизором и видишь, какой хаос в мире происходит, а ты ничего сделать даже не можешь. В Италии, в Испании… И когда появилась возможность помочь в России, я пошла. К сожалению, я не медик и не парень, они сейчас больше востребованы.

Моя задача состояла в том, чтобы обзвонить людей из базы данных с подтвержденным или еще не подтвержденным коронавирусом. Сначала предлагали обзванивать из дома, потом сказали, надо из больницы – видимо, чтобы звонки шли с городских телефонов. Я приехала своим ходом, в административный корпус, меня встретила координатор, нас, трех девочек, отвели в соседнее здание в конференц-зал, посадили за компьютеры, дали стационарные телефоны, положили скрипты разговоров, где было написано, что нам говорить. И если что-то пойдет не так, тоже что говорить. Обзвонить надо было около 70 человек, но многие не брали трубку. Надо было спрашивать респондентов, с кем они контактировали в последние две недели, выезжали ли за границу последний месяц, с кем они живут в квартире и приходил ли к ним соцработник. С обратной стороны чаще всего задавали вопрос «Подтвержден ли у меня коронавирус?», но мы не могли на него ответить, разумеется.

Отношение со стороны медперсонала очень дружелюбное. Нам создали комфортные условия, выдали маски, установили кулер, накормили обедом, все показали – где туалет, где столовая, где выход, к чаю принесли вкусняшки.

Я решила этим заняться, потому что мне хотелось помочь системе здравоохранения. Это очень важно – контролировать людей, которые могут быть разносчиками вируса, чтобы препятствовать его распространению. Как для будущего журналиста это был для меня хороший опыт, и я, возможно, поделюсь им в студенческих медиа.

Я подала заявку, когда прочитала в группе Волонтерского центра РГГУ, что набираются волонтеры. Мы прошли инструктаж по технике безопасности в штабе ОНФ, нам измерили температуру и выдали индивидуальные защитные комплекты, предложили маски на выбор, какие удобнее. Мы с мужем решили ездить по квартирам вместе, чтобы было не опасно и не скучно. На энтузиазме для начала взяли три заявки, несмотря на то, что был вечер. И они заняли у нас часов пять! Вроде бы всё в пределах одного района, но передвигаться надо было на далекие расстояния, на троллейбусах... В общем, как-то мы не подгадали с транспортом, поэтому ездили очень долго. Еще во многих аптеках не было нужных лекарств, приходилось искать другую.

Суть в том, что нам дают список, а мы совершаем по нему покупки и доставляем их бабушкам и дедушкам, их номера телефонов записаны там же. Если в магазине чего-то нет, можно позвонить и узнать, можно ли это заменить чем-то другим. Они там прописывают максимально подробно – хлеб черный зерновой, могут марку указать и даже магазин, например, «всё покупайте в Мясницком ряду!». Если с продуктами можно было найти компромиссы, то с лекарствами намного сложнее: был случай, когда у дедушки оставалась последняя таблетка, а наутро уже нечего было принимать. Ему срочно надо было отыскать это лекарство, а в ближайших аптеках не было. Прозванивали все районные аптеки, в итоге нашли, сами аптекари нам помогали.

Два дня мы этим занимались. Хотели и сейчас продолжить, но нас с мужем «закрыли на карантин» – сказали, что в течение двух недель будет ездить другая бригада, а вы следите за своим самочувствием. Сменную модель ввели, чтобы обезопасить и пожилых людей, и нас.

Для пожилых людей, как и для нас, это было в новинку. Перед тем как ехать, нас обучали правилам: что мы не имеем права заходить в квартиру, принимать от них подарки, должны надевать перчатки. И пенсионеры тоже были в курсе. Например, одна бабушка упорно не хотела брать у нас сдачу с продуктов: «Ой, нет, оставьте себе». Приходилось договариваться. Все были нам очень благодарны, а это главное.

Волонтерам выдают цифровые спецпропуска, которые надо показывать, если их остановят в городе, например, в общественном транспорте. Срок действия пропусков сейчас продлен до 11 мая. Чтобы заказать пропуск, надо записаться через электронную гугл-форму. Я посмотрел по годам рождения, ради интереса, один я такой буду взрослый или нет. Оказалось, не один: там есть люди и 90-х годов рождения, и 80-х. Я работал в больнице на погрузке воды, и в нашей группе был мужчина около 50-ти лет, представитель какого-то экологического движения.

Изначально ОНФ обратился в РГГУ на предмет того, чтобы наши волонтеры поучаствовали в их мероприятиях. У них есть связь с больницами, в которых организуются новые места, перепрофилируются какие-то отделения на инфекционные или строятся временные корпуса, и они собирают данные о необходимой помощи в простых видах работ, доступных студентам. Мы передали информацию Волонтерскому центру, который действует в РГГУ уже давно, разместили объявление в студенческих СМИ. Организаторы сразу предупредили, что эти мероприятия не связаны непосредственно с контактом с больными, потому что такой опасности они подвергать студентов не могут, а связаны с подготовкой медицинских учреждений к принятию больных, с хозяйственными вопросами.

Квоты по студентам не было, но откликнулись многие. Правда, основная часть работ происходит в рабочие дни, а у студентов занятия. Вот я и подумал, что тоже могу быть чем-то полезен. Благодаря переадресации телефонных звонков я могу многие вопросы решать дистанционно, поэтому решил часть свободного времени потратить на помощь людям.

Хочу отметить, что уровень организации – очень хороший, даже не то что хороший, а для меня непривычный. Раньше мне казалось, что если «волонтерство», значит, все делай сам, как хочешь, но делай. Но здесь все было организовано на очень высоком уровне. Сбор проходил в главном штабе ОНФ на Мосфильмовской. Рано утром туда все приезжают и распределяются по группам, с каждой проводится инструктаж на тему, как себя вести. Всем выдается форма. Микроавтобусы развозят всех по объектам.

Нам показали подвальное помещение, в которое надо сгружать воду. Фура была небольшая, 2,5 тонны воды, мы ее впятером разгрузили довольно быстро, часа за два. Спиртовым раствором обработали руки. Дальше всех обратно вернули на место сбора, и мы поехали по домам. Если работы более продолжительные, еще и питание организуется.

Последние дни волонтерская активность ослабла. Теперь задания в основном даются для студентов медицинских вузов, не младше третьего курса – замещать врачей, которых из обычных отделений перевели в инфекционные. Но я рад, что успел поработать вместе с нашими студентами. Хочу выразить им искреннюю благодарность от всего коллектива РГГУ!