Русский семинар. Первое заседание А.Л. Зорин: "Прогулка верхом в Москве в августе 1799 года: Индивидуальная эмоция как предмет историко-культурного изучения "

На первом заседании семинара, совместно организованном Русской антропологической школой РГГУ и Институтом высших гуманитарных исследований РГГУ, с докладом выступил Андрей Леонидович Зорин.

Доклад состоял из двух неравных частей. В первой ее части А.Л. Зорин выступил с общими рассуждениями по поводу возможного историко-культурного исследования индивидуального эмоционального отклика на какое-либо событие. Сам процесс формирования субъективного переживания проходит в несколько этапов, где под воздействием регулятивных процессов и субъективной вовлеченности самого человека, событие в начале кодируется, потом ему дается оценка, а уже после этого человек полноправно становится готовым к некоему действию, в результате которого им переживаются физиологические изменения и соответствующее поведение. Кроме того, А.Л. Зорин не преминул заметить, что любая эмоция, будучи внезапной и спонтанной, вместе с тем еще предсказуема и понятна. Также дневниковая запись (и письмо вообще) не является эмоцией как таковой, а есть лишь ее опосредованный след.

Вторая часть доклада (более внушительная по продолжительности) состояла в применении этих общих замечаний к одному частному событию: заметке "Две встречи" девятнадцатилетнего Андрея Ивановича Тургенева, записанные 28 августа 1799 года. В этой заметке, которая не носила чисто дневниковый характер, а была скорее записью впечатлений, которые имели какого-то адресата (узкого литературного кружка, например), Тургенев записал свои внешние переживания по поводу 4 событий:
1. мерзкая старуха толкает и бьет молодую красивую девушку;
2. Князь Ф. Сибирский отвесил Тургеневу комический поклон и показал язык;
3. В Москве все пьют и празднуют Иванов день;
4. Тургенев получает известие о смерти бабушки.

Этот, на первый взгляд, хаотический набор разрозненных событий, тем не менее подчинен общей логике. А.Л. Зорин видит причинную связь эмоций, описанных в заметке, с событиями вокруг известной в те годы актрисы Елизаветы Семеновны Семеновой (псевдоним - Уранова, в замужестве - Сандунова). Актерская карьера Сандуновой была очень запутанной: она поначалу выступала с собственным мужем, потом по всей России начали ходить слухи, что в театр ее, дескать, взяли за интимные услуги, предоставленные князю Безбородко. Тогда Сандунова прямо со сцены обратилась к императрице Екатерине II с просьбой простить ее за грехи и не винить. Безбородко был сделан выговор, а Сандуновы было помилованы, после чего вернулись к выполнению своих "прямых актерских обязанностей".

Известна юношеская влюбленность Тургенева и его товарищей в Сандунову, даже скорее - в тот идеальный образ, который она воплощала. Тургенев ходил на ее представления в постановках Шиллера, где она по большей части играла "порочных" женщин. Тургенев, воспринимающий ее роли как биографические свидетельства, в своем дневнике, который он вел параллельно с тетрадными заметками, отмечает фальшивость игры Сандуновой и упрекает Безбородко, Сандунова и всех людей собравшихся вокруг нее в том, что они "убили ее красоту".

И вот здесь А.Л. Зорин подходит к самому главному моменту своего доклада. Записи августа 28 1799 года, которые являются субъективными, индивидуальными впечатлениями молодого Тургенева, инициированы обществом, где объективными "регулятивными процессами" выступают как раз драмы Шиллера. Эту мысль А.Л. Зорин развил в тезис, что ни одна эмоция, которая мыслиться как собственная и чисто субъективная, на самом деле не является исключительно самобытной, потому что ее письменная (и какая-либо другая) фиксация становится возможной в связи с другими социо-культурными факторами (например, нормативными представлениями эпохи), окружающими человека.