В Москве в издательстве РГГУ вышла книга профессора Ягеллонского университета, члена редколлегии журнала "Новая Польша" Гжегожа Пшебинды. Она называется "Между Краковом, Римом и Москвой. Русская идея в новой Польше" и рассказывает о восприятии русской культуры в Польше после 1991 года.
"Россия наблюдает Польшу, Польша видит Россию, - пишет о книге автор предисловия профессор РГГУ Дмитрий Бак. - Два вектора взаимного рассмотрения несимметричны, несводимы к простой и ясной равнодействующей. Угол падения и нападения в данном случае фатально не равен углу отражения и защиты - так уж сложилось, сплелось в нашем совместном многовековом пути. Изменялись названия стран, многажды менялись роли России и Польши в извечной игре сиюминутных интересов и выгод, однако главная, глубинная ось взаимодействия, стойкое ощущение сложного и многоцветного родства-соперничества оставались незыблемыми: спор славян между собой в одной проекции означал брачный пир, а в другой - смертный бой".
Одна из глав книги посвящена Анджею Дравичу, знатоку русской культуры, встречавшемуся со многими живыми легендами русской литературы. Он знал Анну Ахматову, бывал у Надежды Мандельштам, встречался с вдовой Булгакова Еленой. Дравич любил говорить, что "в России нужно жить долго, а потом еще иметь хорошую вдову". Он дружил с Бродским, знал Юрия Трифонова, Андрея Синявского, Владимира Максимова, Георгия Владимова. Владимовского "Верного Руслана" перевел на польский.
Дравич не любил, когда кто-нибудь - не важно, сами русские или поляки - говорил вслед за Тютчевым: "Умом Россию не понять". Подобные метафоры, считал Дравич, могут сыграть роль самосбывающихся предсказаний, ведут к апатии ума и бездействию. Основой размышлений Дравича о России всегда была мысль о том, что "русские - тоже европейцы".
Интересна глава о Михаиле Хейфеце, "советском еврее", любящем Россию и в то же время симпатизирующем "самостийной Украине". Тем не менее Хейфец хорошо помнит кровавые страницы украинской истории ("кровь не вода, и память о пролитой крови не исчезает - украинцы знают это лучше других"). Он напоминает об антисемитизме и еврейских погромах на Украине, начавшихся со "славных времен" гетмана Хмельницкого и продолжившихся в XIX и первой четверти XX столетия.
Прекрасна глава о русском мыслителе Георгии Федотове - знатоке Средних веков. Гжегож Пшебинда считает, что Федотову была бы близка (будь она ему известна) историософская догадка польского поэта Циприана Камиля Норвида: "Прошлое - сегодня, только чуть подальше".
Гжегож Пшебинда дает объективный анализ и книге Александра Янова "Россия против России", отнюдь не ругая ее (он прежде всего аналитик, а не критик), но все-таки указывая на то, что ее не приняли и некоторые западные слависты. Автор цитирует мнение профессора Анджея де Лазари, самого либерального из польских историков русской мысли и известного противника всякого, не только русского, национализма. "В истории человечества, - пишет профессор де Лазари, - Янов ищет силу, причиняющую зло, и находит ее в русском национализме... Янов допускает характерную ошибку историософа, полагающего, что открыл законы, управляющие историей, и обнаружил заговоры, влияющие на ее ход. Он не описывает исторические факты, а подчиняет их собственной теории, - разоблачает "русского дьявола" на той же самой основе, на какой разоблачался и разоблачается в России (и не только) "дьявол Сиона".
Стоит обратить внимание и на детальный анализ взглядов русского философа и историософа Владимира Соловьева на русско-польский вопрос. Россия и Польша, по мнению Соловьева, это "два противоположных полюса в славянстве". Оба несут в христианской Европе примирительную миссию, поддерживая через лучших своих представителей идею вселенской теократии. Роль поляков состоит в осуществлении экуменического замысла, ибо многие века они усердно защищали "теократическую идею Рима". Русские же - то есть и "лучшие люди России", и "масса русского народа" - вносят свою лепту в решение этой универсальной задачи, поскольку "пребывают верными восточному православию и держатся теократических преданий Византии".
Наверное, самые вдохновенные страницы этой книги посвящены папе Иоанну Павлу II и перекличкам его мыслей с русскими писателями Достоевским и Солженицыным. 16 октября 1993 года, когда христианский мир отмечал 15-летие понтификата, единственным человеком, которого Иоанн Павел II принял в Ватикане, был Солженицын. К тому моменту писатель уже долгие годы выступал против идеологии, выросшей из атеистических корней Просвещения (знаменитая Гарвардская речь 1978 года). По мнению Солженицына, "необузданный гуманизм", устремленный к материализму, открыл путь атеистическому социализму и коммунизму. Несовершенный и, более того, эгоистический и завистливый человек признан здесь мерой всех вещей. Близкие высказывания и критические оценки можно найти в сочинениях Иоанна Павла II. В этом он и Солженицын были единодушны с главной идеей Достоевского.
"Горе нам, если обеспеченность одних станет для других причиной унижения или бесполезного и огорчительного соперничества". Эта мысль Иоанна Павла II, поляка по рождению, очень близка и автору книги, цель которой видится прежде всего миротворческой, хотя и не скрывающей главных противоречий между двумя народами и двумя культурами. Вообще книга Гжегожа Пшебинды это как бы некая идеальная модель спора "славян между собой", глубоко поучительная для настоящего времени. И остается пожалеть, что площадка такого спора ограничивается тиражом 1000 экземпляров.
