РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ


Т.С. Ильина. Знахарка В.А. Куроптева и ее знание

Об авторе

        Данная работа основана на материалах этнологической экспедиции Российско-французского центра исторической антропологии им. М. Блока (ЦМБ), систематически собиравшихся в Пудожском р-не Карелии с 2003 по 2006 год.

        Летом 2003 года участники экспедиции впервые побывали в деревне Теребовская Пудожского района, в которой живет практикующая знахарка Валентина Александровна Куроптева, или баба Валя, как называют ее местные жители и приезжие. В.А. Куроптева много и охотно общается с собирателями. Участники экспедиции ЦМБ посещали ее неоднократно в течение 2003—2005 гг.  В 2006 году руководитель экспедиции А.Л. Топорков в составе съемочной группы BBC записал с ней большое интервью. В течение нескольких лет члены экспедиции фиксировали от В.А. Куроптевой рассказы о ее магической практике, и на данный момент в Этнологическом архиве ЦМБ находится множество записей интервью с ней, в том числе повторных. Несколько раз нам удавалось присутствовать на сеансах лечения, которые проводила знахарка, осуществлять фото- и видеофиксацию [Топорков, Ильина, Акельев 2004; Ильина 2006].
        В.А. Куроптева родилась в 1928 г. в дер. Путилово на Водлозере. Ее родители имели пятерых детей, баба Валя была старшей. Перед войной она обучалась у своего отца, портного и пекаря, швейному делу. К несчастью, в 1942 году, в самый день рождения бабы Вали, ее отец замерз на речке. После его смерти Валентина Александровна до конца войны работала в рыболовецкой артели. Когда в Пудоже открылась швейная мастерская, она устроилась туда мастером. Все это время Валентина Александровна помогала матери и младшим братьям и сестрам, переправляла им из Пудожа продукты.
        В 1946 году Валентина Александровна вышла замуж за человека, который был старше ее на 14 лет, и переехала в дер. Теребовская, где и живет до сих пор. Ее муж Николай прошел Великую Отечественную войну, до этого был на Финской войне. Супруги прожили вместе 20 лет, за это время Валентина Александровна родила 8 детей. Сейчас у нее большая семья; считая детей, внуков и правнуков всего около 35 человек. Валентина Александровна начала практиковать магическое лечение, когда у нее появились дети. Поскольку начало знахарской практики бабы Вали пришлось на годы, когда занятия народной медициной не поощрялись, она старалась не афишировать свои знания и лечила только внутри семьи.
        С начала 1990-х гг. Валентина Александровна активно занимается магической практикой; бескорыстно помогает всем, кто к ней обращается. Баба Валя лечит словами, которые наговаривает в соль и чай. Заговоры она обычно произносит у печки. Своих слов знахарка никому не сообщает, мотивируя это тем, что в таком случае заговоры утратят силу, и она не сможет больше лечить с их помощью. Кроме того, баба Валя заговаривает от детских болезней, ищет пропавших людей и скот. По свидетельству местных жителей, помощь Куроптевой настолько действенна, что к ней даже приезжают из Москвы, Санкт-Петербурга и отдаленных уголков России (например, с Дальнего Востока).
        Валентина Александровна помогает людям обоего пола и любого возраста решать проблемы со здоровьем, но чаще всего к ней обращаются с маленькими детьми. По мнению бабы Вали, проблемы с современными детьми возникают из-за того, что их рожают в больнице и они долгое время не имеют контакта с матерями. Эта ситуация кардинально отличается от того, что было раньше, когда женщины рожали дома. Для того чтобы ребенок лучше спал, его после родов нужно заговорить. В 2003 году она посоветовала девушкам-собирателям: «Замуж выйдете, там [в городах] теперь в больницах ведь рожают. <…> дали бы хоть пятой бы дотронуть ребёнка. Вот примером роды-то… Рóдите, а чтобы ребёнка, пока относят…[скажите]: «дайте мне хоть дотрóнуть, хоть вот пятóй-то, ногой-то, своей ногой-то. Дайте мне пятóй хоть дотрóнуть до ребёнка пятóй». [До любой части тела ребёнка?] До любой, до любой части тела, штобы дотронуть ребёнка, пятой. Вот так. Ребёнок-то будё спать <…> Слова-то какие… [надо при этом произнести – Т.И.] вот видишь: «пято-девято, а спи, раб Божий или рабыня Божья, свято!». [Это надо говорить, когда дотронешься до него?] Да, вот дотрогаешься и вот эти слова-то только. Необязательно ты там вслух говоришь. Што ты знаешь, дак про себя-то говори! Там… А тут только дотрогаешься три раза… Дотронешь до ребёнка – и пусть уносят. [Это как только он родился?] Да, родился. И он будет спать свято. <…> А теперь, теперь в больницах рожают, дак. А там, говорят:  «бабушка, не дают дотронутся!» Я говорю: «ну, дак привозите сюда тогда. Тогда я буду трогать. Я хоть вам помогу» [2003].
        Взрослым людям баба Валя помогает при помощи заговоренных соли и чая. Лечение представляет собой сложный процесс, сочетающий магические приемы с «психологическим тренингом». Метод лечения Валентины Александровны напрямую связан с ее мировоззрением. Она считает, что все болезни происходят от нервов, а нервы, в свою очередь, расшатываются от психологических причин. Поэтому прежде всего следует лечить нервы (этой цели служат соль и чай), а также выяснять, какие психологические проблемы существуют в семье человека, который пришел за помощью. Знахарка подкрепляет свои слова примерами из личного опыта: «У меня уже опыта много есть… Ну, я и рассказываю» [2004]. Летом 2006 года к знахарке обратился ведущий BBC с просьбой вылечить радикулит, знахарка сообщила ему, что его болезнь имеет психологические причины и привела пример из своей жизни: «[Как вы считаете, эта болезнь, она физическая или психологическая?] Дак от нервов всё и зависит, все болезни от нервов. Нервы будут сдавать, и сами будут сдавать. У меня как, я потеряла сына, я такая не была, я как сына потеряла, у меня из жизни ушёл сын, повесился, я и зрение потеряла, и саму себя потеряла» [2006].
        Знахарка несколько раз заговаривала чай и соль в присутствии собирателей. Делает она это всегда около печи, не скрывая ритуальных действий от посторонних глаз. Однако надиктовать собирателям тексты заговоров баба Валя категорически отказалась, поскольку считает, что в этом случае она больше не сможет ими пользоваться. Исключение составил только заговор на сон ребенка. Очевидно, баба Валя сообщила его потому, что больше не будет рожать, поэтому эти слова ей больше не нужны.
        Для нас важно то, как знахарка воспринимает себя и свою деятельность. В ее деятельности можно выделить два существенных момента: с одной стороны, Валентина Александровна помогает, потому что она верит в то, что обладает магической силой и может лечить людей. С другой стороны, рассказывая о себе, она создает определенный имидж. В данной работе мы попытаемся проанализировать рассказы В.А. Куроптевой о себе и посмотреть, как она создает своеобразную «личную» мифологию.
        В жизни и магической практике В.А. Куроптевой важную роль играет то, как сочетаются две ее главные ипостаси, во-первых, ипостась женщины, матери и, во-вторых, ипостась знахарки. Две части ее жизни тесно связаны между собой. При создании собственного образа в рассказах бабы Вали имеет значение то, как она видит свою роль как женщины и как знахарки.

Рассказы о жизни

        После смерти отца большая семья бабы Вали осталась без мужчины. Баба Валя, как старшая дочь, была вынуждена принять на себя все тяготы этого положения и разделить с матерью заботы о своих братьях и сестрах: «Отец-то у нас замёрз тут потом в войну. Эта война-то началась…[обрыв записи]. Это тринадцати годов вот осталаси. А тут маленькие мы были. Это всё делали. А, говорим, это… если как, я говорю: “Мама! Ты будешь с нами живая, так всё у нас будет. Всё, и мы будем живы, и ты будешь. Я помогу ребят вырастить”. Ну вот и помогла этих вырастить… ребят» [ЭА-2003].
        В 1946 году она вышла замуж. По воспоминаниям Валентины Александровны, поводом к замужеству послужил совет матери, которая понимала, что дочери тяжело одной работать и помогать своей семье. Баба Валя вспоминает: «Мать сказала, что… надо, гыт [говорит], Валя, замуж. Поднять хоть этих детей, что вот, котóры братья-то у меня младши дак» [ЭА-2004].
        Рассказы о замужестве бабы Вали полны внутреннего драматизма. Она описывает, как встретила будущего мужа, он ей показался слишком старым для нее и вообще не подходящей партией (так как он был на 14 лет старше). Но ей пришлось выйти замуж, они прожили вместе 20 лет, и она родила 8-рых детей (4 мальчика, 4 девочки). За это время Валентина Александровна пыталась несколько раз уйти от мужа (даже будучи в положении). Но когда баба Валя пришла к матери, та ей сказала: «Валя, надо жить» [ЭА-2004], и она вернулась. Через 20 лет муж умер от сердечного приступа.
        По рассказам бабы Вали, муж полюбил ее с первого взгляда за то, что она была «боевая» и «бесстрашная». Она же не разделяла его чувств и не понимала его: «Ну он такой был, неразговóрный. Характер у него хороший был, но чтобы он меня обижал – он любил меня, а я-то не любила дак. А я говорю: “Я всё равно уйду, не буду жить!” Говорит: “Вот ты не понимаешь ничего”. Я говорю: “Я знаю, что не понимаю”. Вот с ним так разговариваем. “Не понимаю. То, что ты старый, а я молодá. Ты найди себе такую женщину. А я дак найду себе”. “Ты вот не понимаешь: я тебя-то  с третьего класса полюбил. Ну как я, как я, куда я от тебя пойду?” Видишь, я еще в третьем классе училась, а они пришли с действительной [военной службы – Т.И.]. Четыре года ведь раньше служили да. Четыре года вот. Он пришёл. А 9 лет в этой, помню Финская война, да эта война вот была. Да эта, дак 9 лет-то будто его дома-то не было. 4 месяца только за 9 лет был дома. А рубили они колхозный двор. А я такая бесстрашная была-то вот… Он плачет, а мне смешно» [ЭА-2004].
        После смерти мужа баба Валя приняла на себя мужские обязанности: вырастила и «поставила на ноги» 8-рых детей, дала им образование, обустроила дом, наладила хозяйство. В рассказах о своей жизни Валентина Александровна представляет себя как заботливую дочь, хорошую мать (она вырастила детей, дала им образование, помогает и сейчас, а они ее уважают, обращаются к ней за помощью). Она акцентирует внимание на том, что всегда соблюдала этические нормы, не выпила за всю жизнь и бутылки водки, вела образцовую жизнь. Особенно интересны ее взаимоотношения с мужчинами. Баба Валя конструирует свой образ через мужскую модель поведения. Она и женщины ее семьи (мать, дочери) в отсутствие мужчин (которые рано умирают) выполняют мужскую работу и мужские обязанности. Особенно интересны ее взаимоотношения с мужем. Она описывает, как он ее любил, а она – нет, вышла замуж,  руководствуясь рациональными соображениями. При этом она – смелая, бесстрашная, а муж слабый, нервный, нерешительный. Она уходит в лес «брать отпуск», а он остается с детьми, она беременная уходит в другую деревню, муж плачет, переживает, а «ей смешно». Эти рассказы играют для бабы Вали значительную роль в ее личной «семейной мифологии». Она хочет, чтобы ее воспринимали как главу семьи, поскольку она способна в одиночку справляться с ролью и матери, и отца.
        Такой стиль поведения Валентины Александровны, характерный для ее повседневной жизни, сказывается и на магической практике: так, она не боится ночью идти через лес брать отпуск. В знахарской практике она также действует смело, решительно – никогда не сомневается в успехе, может принять решение (например, лечить человека не так, как велели врачи). Не случайно и то, что магическое знание передается в семье по женской линии, без участия мужчин.
        В то же время специфически женский, материнский опыт Валентины Александровны влияет на ее отношение к пациентам. Баба Валя рассказывает о том, что очень жалеет их, особенно детей, как родных. Тех, кого она лечит, она как бы на время включает в свой семейный круг: приводит домой, поит чаем или даже кормит обедом, переживает за них, помогает им как своим детям (отдает свои жизненные силы). И просит, чтобы ее все называли «по домашнему» – баба Валя. Таким образом, две ипостаси – женщины (матери, жены) и магического специалиста — связаны друг с другом. Специфический женский опыт позволяет ей давать советы, лечить людей.

Рассказы о передаче и получении магического знания

        Когда В.А. Куроптеву просят рассказать о том, как она начала лечить, она обычно начинает с того, как получила свое знание. Эти рассказы много значат для нее, так как  они подчеркивают ее связь с традицией, частью которой она себя чувствует. В повествованиях о получении магического знания можно различить реальные явления и их мифологическое осмысление.
        По рассказам Валентины Александровны, ее дед по отцовской линии был знахарем, и ту часть своего магического знания, которая связана с лечением людей, она получила от него. Ситуация передачи магического знания «по наследству» часто встречается в деревнях Русского Севера. Об этом пишет исследователь севернорусской магической традиции К.К. Логинов: «Сильные и средней руки специалисты непременно нам признавались, что являются потомками магических специалистов. Чаще всего они учились начальным приемам в кругу собственной семьи» [Логинов 2004, с.14].
        Валентина Александровна вспоминает, что ее дед был сильным знахарем, «”от” и “до”» все знал. Она связывает его знание с тем, что у него были книги, в которых записано «всё было тако божественное». Эти книжки она листала, когда была маленькой девочкой. После смерти деда книги пропали, и баба Валя очень сокрушается, что не сохранила их, так как они могли бы теперь пригодиться в ее знахарской практике: «Это написано ни так что, как вот теперь вот мы пишем. Там  с мягкими знаками, с этими, с твёрдыми да. Такими вот эти книжки были. Но и печатными всё буквами, печатными. Книжки, у нас стопа такая книжок была, дак. Если бы я знала, я бы их сохранила бы, если бы… Знала, что я буду знать. Я читала, мне там интересно всё было тако божественное, всё интересное было» [ЭА-2004]. Подобные рассказы часто можно услышать в севернорусских деревнях, и они, как правило, отражают представление о том, что у знающих людей есть особые книжки  [Мороз 2006, с. 268–269; Мельникова 2006, с. 278–279]. Это представление в полной мере присутствует в рассказах бабы Вали. Однако подробное реалистическое описание заставляет думать, что речь идет о реальных книгах. 
        Когда Валентина Александровна вышла замуж, она получила вторую часть своего знания. Тетка ее мужа на смертном одре попросила бабу Валю «взять» у нее заговоры. Сперва она предлагала слова невестке, но та не взяла, поскольку больше не собиралась рожать и, следовательно, считала, что эти слова ей уже не понадобятся. Тогда тетка отдала заговоры бабе Вале, мотивировав это тем, что ей самой будет легче умирать, а баба Валя молода, и слова понадобятся ей для ухода за детьми. Баба Валя вспоминает: «…бабулька старенькая была, уже ей тоже помирать надо было, невестка не взяла, слов-то не взяла, невестка-то ещё долго жила, а чё, она рожать не будет, дак ей не надо, а я уже, говорит, мне уж старая, дак надо помереть <…> У тебя вот дети ведь, говорит, так пойдут, ты ведь молодая, дак, будешь знать» [ЭА-2003]; «…тут была тётка Колина… Колина… вот мужа-то моего. [обрыв записи]. [Она ска]зала: “Валенька, ты вот тут одна теперь… У тебя вот пошли дети, а у меня вот у невестки уже дети отрóщены, выросли дак. А я уже старенькая дак, ты вот возьми – я тебе даю  слова такие… Ты вот будешь детей рожать, дак вот заговаривать всё”. Вот и это мне бабушка дáла. <…> А у меня память хорошая была, дак я запомнила, да и вот я это [обрыв записи] так. И вот чужим тоже помогаю детям» [ЭА-2003].
        Валентина Александровна «взяла» эти слова и заговаривала ими всех своих детей. Еще девочкой ей приходилось принимать роды у своей матери; своих восьмерых детей она родила дома, в отсутствие врачей. Теперь она помогает молодым матерям, которые обращаются к ней за помощью. Баба Валя считает, что магические слова от детских болезней должна знать каждая женщина и воспринимает их как часть утилитарного женского знания: «Этим женским делом в общем очень много надо… знать маленько. А если ничего не знаешь – трудно жить, трудно» [ЭА-2004]. По рассказам знахарки, ее родная мать знала заговоры от детской бессонницы, однако ничего ей не передала: «[Мать] того не знала, что я знаю. Мама не знала того. Мама того не знала. Дедушко свёкор был ведь. Так он сам это всё делал. Вот. Ну, папин отец-то. А мама да этим ничо не… Мама только по… этим… По детям, вот шо не спят» [ЭА-2004]; «[Мама ваша тоже передала слова?] А кому она передала-то – никому.  Кому ей-то слова-то передать? Я знала, дак мне не надо. Я знала уже. Мама здесь была, а я уже там была дак. В Водлóзере дак. Тоже мама туда не придёт ко мне. Я уже стала сама уже всё, знала» [ЭА-2004].
        Рассказ о том, как Валентина Александровна «получила» слова от детских болезней, интересен во многих отношениях. Прежде всего, это повествование о традиционном способе передачи  магического знания. Обычно знающий человек, знахарь или колдун, стремится перед смертью избавиться от своих слов, передать их своему преемнику – человеку младше себя [Арсенова 2002], иначе смерть его будет очень тяжелой [Логинов 2000, с. 185; Мороз 2001, с. 233 и др.]. Поэтому женщина хочет передать слова одной из молодых женщин своей семьи. Сперва она предлагает их снохе, потом Валентине Александровне, которая их «принимает».
        Вместе с тем, налицо прагматический аспект происходящего. Знание, связанное с лечением детей, как правило,  составляет область специфического «женского» знания: оно передается от женщины к женщине, обычно внутри семьи.  Такую ситуацию, например, наблюдала в  Карелии японская исследовательница Д. Фудзивара, которая в 2002 году общалась со знахаркой, заговаривающей маленьких детей: «По рассказам одной молодой матери-односельчанки, когда ребенок рождается, все матери приходят к ней, чтобы она заговаривала ребенка от болезней. Мать Ларисы, состарившись, постепенно передала ей свое знание» [Фудзивара 2004, с. 17]. Та же исследовательница приводит рассказ о другой женщине, которой, когда у нее появились дети, пришлось «принять» заговоры от детских болезней у своей свекрови: «…когда Нина родила первого ребенка, свекровь принудила ее научиться заговаривать грыжи, выводить «щетинку» (ее старший ребенок был весь в «щетинке»), заговаривать, чтобы не сглазили» [Фудзивара 2004, с. 19].
        Обычно знание передается тому, кому оно действительно нужно. Так, знание «по детям» передают Валентине Александровне – молодой женщине, которая еще будет рожать и, следовательно, станет использовать заговоры.
        По словам Валентины Александровны, практиковать магическое лечение она начала дома. Сперва, после того как тетка мужа передала ей слова, она помогала только себе самой: «Вот стала помогать. Сама себе» [2003]. Через какое-то время она стала лечить и чужих детей. В плане личной биографии этот момент – момент передачи знания от детских болезней – особенно важен для бабы Вали. Ее женская роль, материнство стимулируют процесс получения и использования магического знания.
        Третью часть своего знания – пастушеский отпуск – Валентина Александровна получила от старой женщины из другой деревни после того, как вышла замуж и завела свое хозяйство. Отпуск был необходим ей, чтобы пасти свой домашний скот. В этой ситуации она принимает на себя функции хозяйки, работницы. В отличие от «женского» знания «по детям», пастушеский отпуск передавался не внутри семьи, а мог перейти к любому человеку, в том числе, за пределами семьи. Обычно такой человек шел к старому пастуху или знахарю, который имел пастушеский отпуск и знахарь или пастух, если он не собирался больше пасти, мог продать или бесплатно передать отпуск молодому пастуху. Чтобы взять пастушеский отпуск, Валентине Александровне, тогда еще молодой женщине, надо было пойти в 12 часов ночи «за три поля». Об этом ритуале баба Валя рассказывает непоследовательно и сбивчиво, однако довольно подробно описывает свое эмоциональное состояние. Она вспоминает, что ей советовали, когда она пойдет брать отпуск, ничего не бояться и не оборачиваться:  «А это, бабушка [видимо та, которая должна была отдать ей отпуск – Т.И.] и говорит: ты, Валя, только не бойси. Вот ты… божественный [В смысле, отпуск «божественный» – Т.И.], ты не бойся, только не оборачивайси. Вот, што бирёшь вот там… Траву беру, да слова говорю – ты говори и не оборачивайси. И не бойся – никто тебя не тронет» [ЭА-2003]. Однако Валентина Александровна все-таки испытывала робость: «…а вот со мной… как похоже как вот это вот замёрзнешь что ну… холодно, дак мурашки-то идут так, так и у тебя там. Всё думашь: «Ой, там сзади будто кто-то»  – оворотúться нельзя дак, думаешь: «Господи, кто там этого, ходит?» Ну. И так и не отворачиваешься, делаешь свое дело, говоришь, что надо, вот возьмёшь и идёшь спокойно домой» [ЭА-2005].
        В то время у бабы Вали уже был муж и маленький ребенок. Когда она уходила ночью за отпуском, муж очень переживал. И, хотя она  тоже испытывала страх, робость, она скрыла свое состояние от мужа. В этом эпизоде баба Валя как бы берет на себя мужские функции: она принимает решении, готова к стрессовой ситуации, уходит ночью за отпуском, оставляя мужа с маленьким ребенком. В рассказах об этом она противопоставляет его волнению свое мужество: «Да что со мной случится-то, чего ты боишься, ты не бойся. Я уж не боюся, а ты не бойся, мне надо бояться, а ты чё боишься, ты на кровати дак, а мне в лесу дак» [ЭА-2005].
        И Валентина Александровна, и ее муж понимали всю необходимость этого ночного похода,  поскольку пастушеский отпуск нужен для грамотного ведения хозяйства. По мнению бабы Вали, без отпуска скот пасти очень тяжело: «Как же, надо что-то маленько знать, а если знать не будешь, дак как же тогда скотину держать» [ЭА-2005]. Без отпуска дикие звери будут убивать скотину, а с отпуском они скотины не должны видеть, она будет «закрыта». 
        Таким образом, получение пастушеского отпуска было вызвано хозяйственной необходимостью, как в свое время получение знания «по детям» было необходимо Валентине Александровне как хорошей матери.
        Баба Валя, по собственным словам, ничего не записывает, а все слова держит в голове. Некоторые знахари, даже записав слова, впоследствии выучивают их наизусть. Например, другая знахарка из Пудожского района, К.М.Устинова, вспоминает, что ее слова когда-то были записаны, однако позднее она выучила их: «Но я выучила их, дак наизусть знаю» [ЭА-2005, пос. Красноборский, К.М. Устинова, 1928 г. рожд.; зап. А.А. Голованова, А.Л. Топорков, Д.Н. Шайкенова]. О том, что некоторые знахари считают действенными только устные заговоры, писала Д. Фудзивара:  «По мнению Ларисы [знахарки – Т.И.], сила заговора сохраняется только при устной передаче. Все сказанные заговоры она держала в своей голове, не записывала» [Фудзивара 2004, с. 17]. Если принимать во внимание, что традиционная культура – устная в своей основе, то представление о том, что слова не следует записывать, а заговаривать нужно наизусть, вероятно, отражает достаточно архаичные механизмы культуры.
        Сейчас Валентине Александровне больше 80-ти лет, и она задумывается о том, что ей тоже необходимо передать свое знание. В этом вопросе она достаточно практична. Она хочет продолжать лечить, пока у нее есть силы, и в то же время она уже начала передавать свое знание старшей дочери Светлане. Процесс передачи знания происходит так: Светлана  наблюдает за тем, как ее мать лечит с помощью заговоров, а потом та сообщает Светлане эти заговоры, чтобы та их запомнила. Однако Светлана не имеет права пользоваться знанием, пока жива баба Валя, иначе та не сможет больше лечить. Кроме того,  баба Валя, может сообщать другим людям заговоры, которыми сама уже не собирается пользоваться. Так, летом 2003 года она сообщила двум девушкам — участницам нашей экспедиции — слова от детской бессонницы. Баба Валя хочет передать слова своей старшей дочери, потому что считает, что она тоже обладает особыми способностями.

Конструирование образа знахаря

        С начала 1990-х гг. баба Валя активно помогает всем, кто обращается к ней за помощью. Себя она воспринимает как хранителя традиции, который передает опыт, накопленный поколениями знахарей. Это определяет ее отношение к научной медицине. В разговоре с нами она отмечает, что врачей в деревне раньше не было и больницы появились совсем недавно. А до этого всегда помогали знахари. О себе она говорит:  «[Откуда у вас эта сила?] Дак вот… [Дедушкина?] Дедушкина. [А откуда у дедушки?] У него, дак этого я уж не знаю, у него. В каждой деревне своя порядня [т.е. свой порядок – Т.И.]. В каждой деревне был человек. Щас уж… теперь и деревён тех нету. А люди были! Раньше не было больниц… Змея укусит – укус заго… Зáговоры такие были раньше, зáговоры. Палец разрежешь, кровь течёт, и кровь потанóвишь. Я тоже кровь становлю. Даже вену перережишь – я могу кровь поставить» [ЭА-2006]. Связь с традицией, многовековой опыт являются для бабы Вали свидетельством истинности ее знания и дают ей право лечить людей.
        Рассказывая о том, как она помогает людям, знахарка обычно говорит о своей «вере» в Бога: «Надо верить, а верить не будем – я крещёная, я, у меня крестика нету, но я крещёная» [ЭА-2003]; «Я вот ещё… а говорят: “а, бабушка, мы некрещёны”. Дорогие, я вам ещё скажу: ты хоть крещёная, хоть некрещёная, а я-то крещёная, я-то крещёная. А вам всё равно будет помогать, потому што… если только вы верите. Я и так и спрашиваю: если ты… веришь, то тебе и поможет. А если ты не веришь, дак не надо ехать сюда. Без веры-то как? Без веры-то как? Надо всё-таки верить» [ЭА-2003]. Для знахарки важна связь с христианскими традициями, то, что она крещеная, она упоминает о «божественных» книгах деда, всегда подчеркивает, что владеет «божественным» отпуском.
        Рассказывая о том, что в ее семье магическое знание перешло к ней сразу от деда, минуя отца, баба Валя замечает, что это произошло, поскольку отец был «неверующий»: «А дедушко, а папа у нас был неверующий. Папа в колхоз не вступал, а дедушко был колхозник. Так вот… ну, верующий был. Говорит, этово: “Саня”. Раньше Саша, или как, Саня… Он говорит: “ты бы взял у меня бы, мне, говорит, было бы это, легче бы было”. Он [дедушка – Т.И.] старый, дак не мог больше» [ЭА-2003];  «У нас папа ведь тот, тот ничего не знал. А папы вот можно было знать, дак папа видишь? Он такой был, как, неверующий. Он не верывал ничего. А дедко-то у нас, вот егов-то, папин-то, отец-то. Дедушка-то мне и будёт. Ну он верующий дак» [ЭА-2004]. Вера в Бога, с точки зрения бабы Вали, обеспечивает действенность магических средств, поскольку свое умение она воспринимает как божественный дар.
        В своей жизни баба Валя во многом руководствуется христианской этикой. Она говорит, что никогда и никому не отказывает в помощи. Иногда люди приходят к ней в 2, 3 часа ночи, и она все равно их лечит. Следует заметить, что, пока собиратели находились в гостях у бабы Вали, к ней несколько раз обращались за помощью люди. Они хотели разрешить самые разные проблемы: от традиционного лечения до поиска пропавших.
        Тот факт, что ее сила помогает людям из разных уголков России, Валентина Александровна объясняет тем, что она не берет денег за свое лечение, помогает от души: «Копейки я ни у кого ведь не беру. Мне денег не надо, я не брáла, и мне эти деньги брать бесполезно. А то не будёт помогать. Богом дано, дак и денег нельзя. А там скажут: “Бабушка, мы дак во к такой бабушке ездили, к такой ездили, но… по пяцот рублей денег уже сколько денег уходит, выездили”. Я говорю: “Ну и ездите туда, я ведь не прошу вас, што вы мне приезжайте, ведь так?” Я не спрашиваю. И не прошу никого. Не приедут – мне ещё спокойняе. А приедут, дак уж я не могу отказать, што… Надо людям помочь – я такой человек. И всё вот» [ЭА-2003]. Представление о том, что знахарь не должен брать денег, широко распространено на Русском Севере.

Отношение к медицине

        Баба Валя вступает в конкурентные отношения с медициной и, как кажется, конкурирует с ней вполне удачно. По рассказам бабы Вали, к ней часто приезжают люди, которым не помогли медицинские средства, они обращаются к ней как к последней надежде. Знахарка всегда подчеркивает, что лечить людей – это большая ответственность. И хотя она признает свой непрофессионализм: «Ведь всё-таки врачи... А я-то какой врач? Ведь я-то, я деревенщина!» [ЭА-2006], в каждом случае лечения она полагается на свой опыт, подкрепленный традицией. Например, баба Валя рассказывала, как к ней привезли мальчика с Дальнего Востока, больного аллергией. Врачи прописали ему массу лекарств, но помочь не смогли. И тогда баба Валя помогла ему своими обычными средствами – солью и чаем. Но, кроме того, она поступила так, как ей подсказывал опыт многодетной матери.
        Врачи запретили мальчику множество продуктов, а она, прежде всего, накормила его, полагая, что его болезнь происходит от недоедания: «Но и там, видите, кушать ничего не дают. А я вот посадила за стол вот там внизу… Я говорю: “Садись, дружок, кушай”. Ну вот и сел. “Бабушка, мне этого нельзя, этого нельзя”. “А ты у бабушки всё будешь кушать, что я тебе  даю”. Черпанула поварёшку ему супу, потом, суп он скушал, “мне нельзя”. “Кушай! Тебе нельзя, а я тебе сказала, кушай!”»  [2006]. После этих мер, по словам бабы Вали, мальчик пошел на поправку.
        Знахарка, не зная медицинских терминов, называет болезни по-своему. Так, она считает, что основное заболевание и у детей, и у взрослых – грыжа. Причем у детей оно появляется из-за неумелого обращения с ними. Например, если женщина будет кормить ребенка не грудью, а искусственными смесями, то он будет много плакать и «пупок наплачет» («пуповýю грыжу»). По мнению бабы Вали, всего грыж бывает двенадцать. Валентина Александровна говорит, что может заговорить и щитовидную железу: «У кого как если уже не запущенная дак, может, и рассасывается. Вот разойдётся это, что… Но у кого запущенная дак, может, придётся и операцию делать. А у многих, что и не надо делать операцию» [ЭА-2004].
        Однако баба Валя  не исключает из своей практики и медицинские средства. Так, она широко использует вазелин, йод, некоторые мази. Иногда объясняет причины возникновения болезней вполне в научном духе. Например, среди причин женских болезней она приводит плохую экологию и недостаток йода в организме.
        Таким образом, В.А. Куроптева последовательно выстраивает свой образ. Для нее важна ее связь с традицией: она всячески подчеркивает то, что является носителем старинного магического знания и в этом видит одну из причин того, что может помогать людям. Другая причина заключается в том, что Валентина Александровна соблюдает христианские и специфические «профессиональные» этические нормы. И, наконец,  большое значение для Валентины Александровны имеет ее женский опыт многодетной матери: иногда при лечении детей она благодаря своему опыту может принять правильное решение. Все эти идеи выражаются в комплексе рассказов В.А. Куроптевой о своей жизни и своем знании, который составляет ее «личную мифологию».
        Интересно то, как оказываются связаны ее чисто женская и знахарская судьба. Женская жизнь провоцирует приобретение и использование магического знания. Женский опыт постоянно оказывает влияние на ее знахарскую практику.
        Для знахарской практики В.А. Куроптевой важно то, что она воспринимает себя как носителя традиции, который сохраняет то лучшее, что было в прошлом. Это касается и магических знаний, и образа жизни. Поэтому баба Валя старается не только вылечить своих «пациентов», но и дает им жизненные советы. Она считает, что вправе оказывать такую помощь, потому что считает свою жизнь образцовой.


 2024