М.А. Козлова. Конец света и время настоящее. Эсхатология в современной деревне.
Об авторе
Летом 2007 года в Вытегорском районе Вологодской области в ходе этнологической экспедиции ЦМБ РГГУ были собраны разнообразные материалы, касающиеся как социального аспекта жизни, так и традиционно фольклорного. Среди тем, относящихся к фольклору, была и эсхатология, часто естественным образом пересекавшаяся с вопросами о Библии и тайном знании.
Специфика материалов по данной теме обуславливается как индивидуальными особенностями информантов и их принадлежностью к определенной возрастной группе, так и спецификой района вообще. Дело в том, что поселок Белый Ручей, как, собственно, и ряд соседних сел и деревень, располагается рядом с Волго-Балтийским каналом, построенным в 1950-1960-х гг. на месте старой системы екатерининских шлюзов . Водная система активно перестраивалась еще в XIX веке: в 1890-х годах возводился Перекоп № 1 близ села Девятины, да и после официального открытия Мариинки довольно долгое время продолжали устранять недостатки. «На реке Вытегре постоянно шли работы по спрямлению судового хода, укреплению и обновлению береговых сооружений, замене и совершенствованию гидротехнических конструкций. В результате появлялись новые перекопы и шлюзы, часто идущие параллельно существующим. Иногда на таких участках в течение некоторого времени пропуск судов производился обеими линиями одновременно» . Очевидно, что Волго-Балтийская система играла и играет немаловажную роль в жизни обитателей края, влияя как на сферу представлений, так и элементарно поддерживая экономику региона. Надо заметить, что и сейчас Белый Ручей - поселок с развитой индустрией, известный находящимся в нем леспромхозом и способный предоставить определенное количество рабочих мест. Данное отступление сделано здесь для того, чтобы нужным образом оттенить ту информацию, которая была собрана по теме эсхатологии, а она оказалась неожиданно обширной и разнообразной.
Возраст информантов, беседовавших на тему апокалиптических ожиданий и связанных с ними вопросов, варьируется в среднем от 60 до 88 лет. Все они проживают в селах, расположенных в нескольких километрах от поселка Белый Ручей (Девятины, Ялосарь), но не все являются коренными жителями. Больше того, далеко не все ограничили свое обучение десятью классами: есть получившие среднее специальное и даже высшее образование - наряду, впрочем, с теми, чьи 3-5 классов школы стали единственными годами ученичества. Профессии и занятия информантов самые разные: доярка, учительница, фельдшер, портниха, инженер, специалист по озеленению шлюзов, знахарка. Пол информантов по данной теме во всех случаях женский. Личная биография сказывается и в характере воззрений информантов относительно того или иного вопроса.
В представлениях о последних временах и конце света «общими местами» обычно являются мотивы земного шара, опутанного проводами, железных птиц, полета человека в небо и прочих по-особому воспринятых традиционным сознанием достижений цивилизации. В нашем материале подобные высказывания также встречаются: «Придет време... ну этот от говорил, это про космос йон [дед Кузьма, знающий, умевший читать Библию] тоже рассказывал, про то, што... л... летать-то будут, он... это говорил. [А что рассказывал?] Дак он рассказывал, што это, будут в... бует такое време, што полетят... туда, на небо, йон вот так не с... говорил, што космос... Люди, гот, полетят на небе, на небо. А моя мама-то гот: «А полно, Кузьмыя, врать! <смеется> Как люди, у людей крылья нет, как полетят?» - «Полетят»», «Вот этот космос, он не знал сказать, а кто говорил, што люди полетят туда, наверх полетят, говорит, люди. А нам дак в тое время, конешно, удивительно было <...> Как же не удивительно? Тоже дивовалися ведь. Пуй самолеты-то уж хоть и летали знали, но не знали, што вот этот космос-то полетит» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Е.П.Богдановой, 1934 г. рожд.); «...говорят, что всё опутано будет проводам, дак уж куда больше проводов. Теперь уж и по воде трубы проводят и везде, дак уж куда больше проводов-то...» (дер. Ялосарь 2007; зап. М.А.Козловой от Г.В.Никиной, 1934 г. рожд.). Вполне логично, что подобное описание последних времен связывается с непосредственным их отождествлением с действительностью и ожиданием конца света в обозримом будущем: прогресс техники и системы коммуникаций налицо и красноречиво свидетельствует в глазах носителя традиционной культуры о приближающемся Страшном суде. Но об этом потом, а пока рассмотрим два мотива, наиболее часто идущих в паре с упомянутым, а иногда и заменяющих данный в рассказах информантов.
Первый из них связан с природными катастрофами: холодом, схождением ледника, наводнением, неурожаем. Эти явления упоминаются как поодиночке, так и в разных сочетаниях: «Потом... рассказал про лета, какие лета будут... были. Теплые, холодные... это все по Библии он рассказывал, все по Библии...» (с. Девятины 2007; зап. В.Л.Талис от Е.П.Богдановой, 1934 г. рожд.), «По телевизору говорили, что потом... холод будет...» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от Т.А.Рондиной, 1938 г. рожд.), «...обещают... кто чего... говорят, расти ничего не будет <...> Ну, все это, будет... э... расти ничего не будет, и будет как бы... голодное время пойдет, все голод обещают, дак не знаю, что будет» (дер. Ялосарь 2007; зап. М.А.Козловой от Г.В.Никиной, 1934 г. рожд.), «И сказали, будет такое наводнение, что все водой зальет, что всю эту землю нашу зальет водой. И мы погибнем там же. Так пишут. Так пишут. <...> Наводнение будет, и ледник пойдет. Вот» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Н.А.Батазовой, 1928 г. рожд.). Вариантом мотива катастроф можно считать мотив тотального опустошения земли: «...что с земли все уйдет вскоре» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от М.А.Евшаковой, 1921 г. рожд.), «...камень на камне не останется» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от Л.С.Ершовой, 1945 г. рожд.), «Придет такое время, вот эти колхозы-то... Што не будет существовать... ничево» (с. Девятины 2007; зап. В.Л.Талис от Е.П.Богдановой, 1934 г. рожд.).
С одной стороны, такая популярность мотива наводнения объясняется местной географией и историей строительства Волго-Балтийского канала: в 50-х годах при изменении русла канала были затоплены целые деревни с церквями и иногда с местными святынями; воспринималось это с понятными чувствами, и вполне возможно, эсхатологическая ассоциация тех лет спроецировалась вперед, вывернулась «наизнанку». С другой же, мотив затопления земли идет и от библейского Великого потопа, интересным образом замкнувшегося здесь с картиной последних времен: по словам одной из информанток, с «краем белого света» следует ждать потопа, который позволит спастись лишь одному - божественному человеку, причем на бревне. А впрочем, нечто подобное связывается и с началом времен (потоп и ледник в данном случае явления синонимические): «Ледник-то шел.... С севера ледник-то шел, дак. Вот ямы-то эти, каки обрывы, такие. Люди-то тогда еще гибли, а вот и теперь говорят, что будет и еще наводнение» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Н.А.Батазовой, 1928 г. рожд.). Топосы «голодной земли», неурожая связаны с личностью рассказчика и его занятиями в такой же мере, в какой они восходят к Апокалипсису и его мотивам (ср.: «умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными» (Откр 6:8). В общем, это и логично: человек, имеющий обширные посадки культур для пропитания семьи или занятый ранее в сфере сельского хозяйства, сознательно или подсознательно будет обращать гораздо больше внимания на вещи, непосредственно связанные с произрастанием сельскохозяйственных культур и достатком/недостатком питания. Также весьма вероятно, что воспоминания о голоде во время войны и/или эвакуации косвенно влияют на восприятие традиционных мировоззренческих установок.
Кстати, привычную связь войны с Апокалипсисом можно наблюдать и в материалах данной экспедиции. Эта тематическая область разбивается на несколько семантических полей, тяготеющих к отдельным смысловым «ядрам». Среди них назовем линии 1) катастроф и бедствий; 2) «переизбытка» смерти; 3) кровопролития и крови вообще; 4) братоубийственной войны; 5) войны мировой.
Мотив катастроф и бедствий логически связан с темами Апокалипсиса и обычно соотносится непосредственно с настоящим, включаясь в круг верных признаков близящегося конца света; это наиболее убедительное «доказательство» последних времен: «Так вот это все самое, там все пишет такое, да. Все и пишут в Библии. Что уж такая жисть идет. Да говорят, ой, такая жисть идет, там вона «трагически погиб», там «убили», там «застрелили», там это все. Так все-то оно все и идет. Так все и идет» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от А.В.Евсеевой, 1936 г. рожд.), «Сколько это... землетрясение все написано будет... было. Будут люди гибнуть бедам и напастям, напрасными смертям. Дак еще не было дак. Автобус идет и вот столько людей убьет ни с того что-нит провалится либо не дай Господи. Вот к этому все идет. Это последнее время» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Е.В.Грачевой, 1925 г. рожд.), «Да знаменья-то есть... ведь сколько там... везде, не только у нас... сколько там... сколько самолетов разбиваются, сколько всего... да» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от М.А.Евшаковой, 1921 г. рожд.). Лишним «аргументом» становится глобальность бедствий, мировой их масштаб («не только у нас»). Заметим, что между природными, антропо- и техногенными катастрофами различий не делается: в одном ряду стоят дорожно-транспортные происшествия, землетрясения и убийства.
Общим, однако же, смысловым фоном является «беспричинность», «напрасность», «немотивированность» катастроф, и отсюда вырастает второй мотив - избыточности смерти на земле: смерть как бы превышает «норму», переходит на территорию жизни и нарушает равновесие; мертвые заполняют отведенное им пространство и вытесняют живых с пространства жизни, которое мыслится уже обесцененным и обессмысленным по отношению к миру загробному: «А при<д>ет време такое... Што без войны люди будут гибнут... Войны нет, а люди будут, гот <говорят>, целым... целым пачкам, гот, гибнут... И потом, говорит, потекет... кров... кров вот потекет... по земле... Ког... кто раньше умер, то в землю захоронили, тот человек очень счастлив... Кто не... дойдет до таково времени, что бу<д>ет на по... на поле лежать... на земли, и вороны глаза у е будут клевать... При<д>ет, гот, такое время» (с. Девятины 2007; зап. В.Л.Талис от Е.П.Богдановой, 1934 г. рожд.), «...придет такое время, что живые будут завидовать мертвым, что камень на камне не останется, все тут это... да» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от Л.С.Ершовой, 1945 г. рожд.). С одной стороны, образ воронов, выклевывающих глаза у мертвых на поле, напоминает традиционую эпическую (и не только) формулу, с другой - мотив зависти мертвым со стороны живых представляет собой практически прямую цитату из Откровения Иоанна Богослова. Сравним: «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (Откр 9:6), «И многие из народов и колен, и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною, и не позволят положить трупы их во гробы» (Откр 11:9). Примечательно, что обе информантки, использовавшие в своем рассказе данный мотив, ссылались на Библию, но не как на слово начертанное и прочитанное, а как на слово устное, переданное им знающим человеком (в случае Е.П.Богдановой это дед Кузьма, читавший книгу на вепском языке, в случае Л.С.Ершовой - Л.В.Уразова, сама читающая Библию). Возможно и наличие каких-либо носителей-посредников вроде духовных стихов, что подтверждается популярностью еще некоторого количества условно библейских мотивов, не имеющих прямых источников в Писании.
Один из них - кровопролитие, сверхобилие крови, которая, опять же, переполняет ограниченное пространство и выплескивается «реками» по землю: «...по Библии идет, и все, по Библии идет, что будет сын на матерь, на отца... это... все будут на отца... это ведь все и кровопролитие, все ведь по Библии идет» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от М.А.Евшаковой, 1921 г. рожд.). В уже упомянутом Откровении Иоанна мотивы крови являются доминантными наравне с огнем и смертью: «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю...» (Откр 8:7), «Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью» (Откр 8:8), «Второй Ангел вылил чашу свою в море: и сделалась кровь...» (Откр 16:3), «Третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод: и сделалась кровь» (Откр 16:4).
Заметим, что парным мотивом к данному и к мотиву глобальных катастроф в рассказах информантов чаще всего является «братоубийственная война». Мы даем это обозначение в кавычках постольку, поскольку война может быть в такой же мере «братоубийственной», сколь и отце-, матере- и т.д. «убийственной». Все дело в формуле: очевидно повторение корня (ср. «камень на камне», «брат брата») либо близких понятий - сына и отца, детей и родителей: «Вот в этой, Библии, вот это такую книгу читала. Там, да. Там так написано. Вот по Библии это все и идет, что брат брата ненавидит, отец на сына, сын на отца. Оно так все и делается. Все так» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от А.В.Евсеевой, 1936 г. рожд.), «Вот эти он начал говорить, што придет време... Раньше ведь жили, готь, в больших семьях... сколько невесток в доме, сыновей... и дочерей, и все дружно и смирно. И сядут кушать... и, говорит, первый пока отец ложки не... не зачерпнет, никто не смил... все вот так. А при<д>ет время... што, говорит, будет... сын бить мать... и отца. Убивать будут... родителей. Придет време...» (с. Девятины 2007; зап. В.Л.Талис от Е.П.Богдановой, 1934 г. рожд.).
Здесь, как и в случае с мировыми бедствиями, также обязательна связь с настоящим, сила высказывания как аргумент в пользу конца света, отталкивание от прошлых, «исторических», времен и введение современности в область последнего, «краевого», с помощью оппозиции «было - стало». Информанты подтверждают актуальность апокалиптических тем с помощью фактов: «Дак топеря все нехорошо да и... убивают родителей дак... Да что ты! Много ести. У нас здесь в районе ести. А ести написано в Евангельи, что придет такое время, что будут убивать родителей... дети родителей» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Е.В.Грачевой, 1925 г. рожд.), «Свои дети вон убивают да давят да всяко дак. <...> Дак по телевизору дак дочь убивала мужка, то матерь запоила чем-то либо отца, вот если пила какой мути да отравят-то» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Е.В.Грачевой, 1925 г. рожд.). Интересно, что в архиве музея первой девятинской школы была обнаружена копия святого письма, хранящегося ныне в Вытегре; текст записан печатными буквами с соблюдением дореволюционных орфографических норм и говорит о необходимости соблюдать заповеди Господни (в трактовке письма иногда несколько специфичные, как, например, требование «читать, переписывать и давать другим» данное послание). В частности, текст содержит следующую цитату: «Iисусъ Хрiстосъ сказалъ: мать противъ дочери, отецъ противъ города, Бояръ противъ Дочери. Мать противъ отца, сынъ противъ Матери, брат противъ брата, городъ противъ города, бояръ противъ бояра. [Господи!] Я за саму неправду, если вы работаете въ воскресеные дни, я накажу васъ, градомъ, мечемъ, и нападу на васъ, судить васъ буду на страшномъ суде, буду въ двухъ верстовыхъ столбахъ» . За слабой логической связью высказываний здесь все же проглядывает, кроме формульности словесного выражения, и некая связь всеобщей «ополченности» друг на друга со Страшным судом и концом света - правда, несколько иная, чем та, что вырисовывается в словах информантов. Подобная же формульность, судя по всему, изначально идет от библейского текста, а именно Евангелий: «Думате ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех; отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей» (Лука 12:49-53); «Предаст же брат брата на смерть, и отец - сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их» (Матфей 10:21). Библейский контекст приведенных цитат далек от апокалиптического, и формулы немного отличаются от тех, что мы видим у информантов и в тексте святого письма. Наложение евангельской образности на мотивы типично эсхатологические находим уже у митрополита Макария, то есть в XVI веке: «Случилось, что сын восстал против отца, брат против братьев, дяди против племяников, племянники против дядей, и кровь лилась рекою, и не было пощады мирным жителя» . Макарий не говорит о конце света, но с помощью топосов эсхатологии описывает междоусобицы князей, вводя рефренный повтор противопоставлений, который позже, по-видимому, станет связываться исключительно с мотивами Апокалипсиса. Заметим в скобках, что это утверждение актуально и сейчас; к примеру, на религиозно-мистических порталахИнтернета можно встретить следующие высказывания: «Настоящее время - это так же и именно то космическое время эволюции землян, о котором в Библии сказано, что пойдет жена против мужа, сын против отца, брат против брата...».
Принимая во внимание долгое отсутствие церковного образования и бедность религиозной культуры в Вытегорском районе (кроме повсеместного разрушения церквей в 30-е гг., причиной тому уже упоминавшееся строительство Волго-Балтийского канала и вызванное строительными нуждами затопление деревень), а также ту трансформацию, которую претерпела библейская формула и ее смысл (вообще, народная эсхатология довольно редко восходит напрямую к Апокалипсису или другому тексту Библии), необходимо признать наличие текстов-посредников, имевших хождение среди жителей сел и деревень. Скорее всего, это были духовные стихи или тексты вроде приведенного святого письма, где эсхатологическая тематика облекается в форму синонимических повторов и рефренных противопоставлений, а сейчас эту роль могут брать на себя любые тексты массовой литературы эзотерически-мистического характера.
Последний из смысловых узлов, связывающих смерть, войну и конец света, - битва вселенского масштаба. Цитата из рассказа информантки: «Страшный суд - победит красный петух. Победит... наши победят. [А кого победят?] Дак, видимо, американцы-то ведь кругом, нас хотели обставить... прото... ставить... [А победит красный петух?] Победит красный петух. [Это что там, с Антихристом, что ли?] Да [смеется]. [А что про Антихриста пишут?] Дак пишут все, что это... он... не нравится наш народ русcкий... [Кому?] Дак кому - всем этим, Западу. Не нравится наш народ. Почему и уничтожают-то его, нашего народа. Везут все некачественное, продукты всякие, химию везут. [Так что, в последние времена война, что ли, будет?] Дак война и так идет. И везде кругом у нас война идет» (дер. Ялосарь 2007; зап. М.А.Козловой от Г.В.Никиной, 1934 г. рожд.). Здесь соединяются в один нарратив сразу три тематических блока: апокалиптической битвы с Антихристом, мировой (Восток - Запад) войны как знамения конца света и битвы цветных петухов. Если с первыми двумя все более или менее ясно (Антихрист ассоциируется с Западом так же, как Россия и, шире, противопоставленный Западу мир, олицетворяет праведный христианский мир; война же вообще вписана в эсхатологическую схему, часто производя наложения типа «война в современности» -> «война апокалиптическая» и обратно), то третий представляет определенный интерес.
Одна из первых известных фиксаций сюжета о петухах относится к концу XIX века: «В одном из сёл Новосильского уезда Черниговской губернии однажды ночью церковный сторож, обходя церковь, услышал, что когда на селе пели петухи, в церкви тоже "кричали петухи". Так было в ночь до трёх раз. "Что такое? - недоумевал сторож, - какой петух мог очутиться в храме?" На другую ночь, опять, как только запели в первый раз петухи на селе, из церкви также послышался крик петуха. Тогда сторож побежал к священнику, разбудил его и рассказал ему, что, мол, в храме неблагополучно, что вот другую ночь кричит там какой-то петух. Оделся священник и отправился с караульщиком к церкви, и они оба услышали, что в ней два раза вместе с сельскими петухами кричали петухи. Наутро священник собрал сходку, поведал всем прихожанам о странном и неуместном петушином крике и в заключение спросил их: "Кто из вас, православные, выищется такой, который бы согласился переночевать в церкви, дабы узнать, что значит этот петушиный крик?" Один парень из того же села говорит: "Я согласен на это". На ночь заперли этого парня в церковь. Здесь он взял Евангелие и стал читать. Читал, читал он; вот уже полночь, поют петухи на селе; глядь, - царские двери, неизвестно кем, как будто сами собою, растворяются, и выходит из них БЕЛЫЙ ПЕТУХ: прокричал с амвона: "ку-ка-ре-ку!" и опять в алтарь ушёл. Царские двери за петухом затворились. Запели на деревне петухи второй раз, - опять из растворённых невидимой рукою царских дверей вышел на амвон и пропел оттуда петух, но только КРАСНЫЙ, и также скрылся в алтаре. Когда третий раз на деревне кричали петухи, на амвон выходил и кричал ЧЁРНЫЙ петух. После него явился из алтаря монах в чёрной одежде и спрашивает парня: "Разумеешь ли ты, что предвещают петухи сии?" - "Не разумею", - отвечал парень. "Ну, так слушай: БЕЛЫЙ ПЕТУХ означает в скором будущем необычайно-изобильный УРОЖАЙ, КРАСНЫЙ - беспримерно-ужасное КРОВОПРОЛИТИЕ, а ЧЁРНЫЙ - СМЕРТЕЙ, ГРОБОВ и МОГИЛ множество, так что хлеб некому будет есть"» .
С.П.Синельников связывает толкование цветов с символикой апокалиптических коней (в данном случае не столь важна разница между конем и его всадником), отмечая различие в количестве животных и в интерпретации. Приведем этот отрывок из Откровения: «Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить. И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч. И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. <...> И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя "смерть"; и ад следовал за ним» (Откр 6:2-8). Кони и петухи здесь пока в достаточной мере близки по своей трактовке, а число и тех и других превышает два (то, что в фольклорных рассказах их не четыре, а три, можно объяснить тем, что последнее число здесь имеет традицию и определенную сакральную функцию, в отличие от четырех, да и цвет «бледный» для неизощренного сознания вряд ли чем-то существенно отличается от белого; в остальном же продолжается линия дешифровки символов, линия борьбы двух начал появится позже - см. ниже).
«Этнографическое обозрение» за 1901 г. фиксирует примерно тот же сюжет, но красный петух обозначает уже кровопролитную войну с Китаем . Более поздние записи похожих сюжетов обнаруживают некоторые изменения; во время 2-ой Мировой войны появляется мотив битвы разноцветных петухов: немцы спрашивают у русского предсказателя из деревни, кто победит в войне. «Он ничего не сказал и внес два петуха в комнату - белого и красного. Петухи начали драться. Он молчит и вдруг красный петух побивает белого. - Ну вот вам чья победа будет. Победа будет красных» .
В последнем из приведенных отрывков очевидна проекция эсхатологических мотивов на события 1941-1945 гг. и коллективная память символа: красный означает уже не кровь, но красную армию (тут вспомним и Гражданскую войну с ее цветами враждующих сторон); отсюда и количество петухов - два. Запись 2003 года демонстрирует уже следующий сюжет: «Бабушка умерла, не знаю, не знаю, совсем маленький. Еще Сталин не умер, а она... [А она не говорила, что в Библии читала, что перед концом света, например, небо будет опутано железной проволокой?] Не, она говорила, что будет война. Красный конь и белый конь, вот, пойдут друг на друга. И белый конь победит. Вот. Это вот она говорила, мы пацаны были, смеялись» (г. Боровск Калужской обл. 2003; зап. Е.В. Кулешова, М.В. Ахметовой от Ю.П.Кожемякина, 1928 г. рожд.) . Снова, по-видимому, битва двух, красного и белого, животных (в этом тексте коней) связана со Второй мировой войной (информант 1928 г. рожд. явно подразумевает соотнесенность войны середины века и слов своей бабушки, которой они детьми не верили) и с предсказанием будущего (бабушка информанта в качестве «предсказательницы»). Можно сделать вывод о взаимопроницаемости традиционных представлений, связанных с войной и с эсхатологией (с поправкой на актуальную функциональность цветовой символики), что вполне естественно, а также о взаимозаменяемости коней и петухов, что уже более сложно для объяснения. Возможно, уместно вспомнить о распространенности обоих животных в сказочном фольклоре (петухи упоминаются неоднократно, а кони появляются как раз в символическом образе, близком к апокалиптическому: белый конь - заря, красный - день, солнце, черный - ночь (Афанасьев 1958(1), № 104: 159-165, 482)), а также о роли коня и петуха в гаданиях (оба - животные, способные чувствовать присутствие нечистой силы, животные-обереги: конек на крыше имеет форму равно петуха, как и коня). В любом случае, конкретная линия трансформации коней в петухов или механизм их взаимопревращения остается под вопросом.
Что касается будущего земли и человечества после событий конца света, материал экспедиции дает несколько вариантов ответа. Одной из возможных перспектив становится возвращение к добрым старым временам и старой вере: «[Н.А.Аверина]: К старым временам, верно, время приходит. [К старым временам?] К старым временам вернемся. [Т.И.Зелинская]: Как раньше верили все, а теперь ведь все равно вера есть. [Н.А.Аверина]: В старые времена в Бога верили» (с. Девятины 2007; зап. В.Л.Талис от Н.А.Авериной, 1935 г. рожд., и Т.И.Зелинской, 1925 г. рожд.). Такое «закольцевание» времен необычно для народной эсхатологии, хотя в том же Апокалипсисе можно найти мотив, «искривляющий» линейное время и начинающий цикл времен сначала; он, вероятно, и развился в представление о неумирающих людях, которые должны прийти после эпохи современности: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откр 21:4). Сравним: «Край белого света будет, все, затемнение будет белого свету. Нас не будет. Нас не будет, вас не будет, моих детей не будет. Там какие-то люди пойдут. Там неумирающие, говорят, будут. Там уже пожизненно они будут. Мы умираем, а тут уж, что там пишут в книге, вот, все мы вымрем, и там будут такие люди - они уже будут бессмертны. [Когда ж это такое будет?] А вот будет там. Это уж не пишут, в каком веке будет это все. Это со временем, мы все умрем, нас не будет, там другие люди пойдут» (д. Великий двор 2007; зап. А.Л.Топоркова от А.В.Евсеевой, 1936 г. рожд.).
Другим вариантом является спасение лишь одного человека, - мотив повторяет в искаженном виде легенду о Ное и Всемирном потопе: «Даже говорят, даже на бревне один человек останется только спасется, а остальные все погибнут. [А почему же он останется? Он чем-то лучше других, что ли?] Дак, видно, не лучше, лучше не лучше, а, наоборот, божественный, дак [смеется]. Его не берет земля» (с. Девятины 2007; зап. А.Л.Топоркова от Н.А.Батазовой, 1928 г. рожд.). И третий вариант развития событий - Страшный суд с традиционным взвешиванием грехов и вынесением решения о дальнейшей судьбе человека: «Да, вишь, там говорят, что писано, что есть это Бог, говорят, греха судить-то это будет один. Это будет это ангел-хранитель да вот это...Не знаю, любушка. [А как Бог судить будет?] Сколько ты греха там делал да сколько...как греха» (с.Девятины 2007; зап. от Е.В.Грачевой, 1925 г. рожд.).
Осталось упомянуть любопытное представление о Библии, связанное с ее функцией предсказания конца света. Наряду с привычным рассказом о Библии как о большой старой книге, написанной на незнакомом языке и доступной только знающим людям , нам встретилось следующее суждение: «[А что там в Библии?] Что с земли всё уйдет вскоре. А теперь ведь Библия кончилась, дак... [А как это, Библия кончилась?] Так до двухтысячного ведь Библия, дак... у монахов сделана... А теперь кто не может, и пишет, дак... Не знаю, нету Библии» (с. Девятины 2007; зап. М.А.Козловой от М.А.Евшаковой, 1921 г. рожд.). Таким образом, Библия может восприниматься как хронологически упорядоченное предсказание будущей истории, что-то вроде Пасхалии, а конец света, соответственно, - синхронизироваться с последней (как правило, круглой) датой, «упомянутой» в гипотетическом календаре христианской эры, то есть на горизонте традиционных эсхатологических ожиданий.
