Школа проведена в селе Ошта (историческое название - Оштинский погост) Вытегорского района Вологодской области с 7 по 12 июля 2008 г. на базе ежегодной Этнологической экспедиции Российско-французского центра исторической антропологии им. М. Блока (Российский государственный гуманитарный университет) (далее - ЦМБ РГГУ).
В качестве организаторов выступили ЦМБ РГГУ, Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН (далее - ИМЛИ), Центр по изучению писем и дневников XIX - XX вв. (UMR 6563) при Национальном центре научных исследований Франции.
В работе Школы приняли участие историки и филологи из Москвы (РГГУ, ИМЛИ, Школа высшей экономики, Государственный республиканский центр русского фольклора) и Парижа, а также ученые из Петрозаводска и представители местной интеллигенции.
Слушатели (студенты, магистранты и аспиранты РГГУ) не только выслушали лекции и приняли участие в семинарах, но и поделились собственным опытом исследовательской и собирательской практики. Проблема автобиографического нарратива позволила синтезировать достижения разных научных дисциплин (история, филология, социология, культурная антропология) и сблизить практику полевой (собирательской) работы с новейшими теориями гуманитарного знания (биографический метод, нарратология).

Школу открыл А.Л. Топорков (РГГУ/ИМЛИ). В своем вступительном слове он предложил исходить из понимания автобиографии как рассказа человека о себе, своей жизни, преимущественно в письменной форме, в виде связного повествования. Автобиография может иметь документальный и художественный характер; рассказ о себе может быть добровольным, вынужденным, добровольно-обязательным (исповедь). В любом случае автобиография предстает как поле для игры с реальностью, совмещает в себе черты fiction и документа. Автобиографические практики понимаются, во-первых, как деятельность по созданию автобиографических текстов; во-вторых, как деятельность по созданию самой автобиографии (жизнетворчество, конструирование индивидуальной мифологии). Такая двойственность соответствует двум аспектам понятия «текст»: текст вербальный и текст семиотический (во втором случает сама биография как последовательность жизненных событий может быть понята как текст). Одна из проблем, которые хотелось бы обсудить, это соотношение разных автобиографических текстов и моделей поведения или поведенческих практик, которые также могут быть ориентированы на определенные художественные тексты. Далее А.Л. Топорков затронул особенности устных автобиографий, а также кратко охарактеризовал подходы к биографии и автобиографии, сформировавшиеся в ряде гуманитарных дисциплин (фольклористика, история литературы, социология, биографический метод, устная история и др.).

Ю.П. Зарецкий (Высшая школа экономики) прочитал лекцию «Древнерусские автобиографические свидетельства: Тексты и интерпретации». В лекции представлены шесть древнерусских текстов, которые обычно обозначаются исследователями как «автобиографии»: «Поучение» Владимира Мономаха (1053-1125), «Первое послание» Андрею Курбскому Ивана Грозного (1530-1584), «Повесть о житии» Мартирия Зеленецкого (?-1603), «Сказание об Анзерском ските» Елеазара Анзерского (? - 1656), «Житие» Епифания (? - 1682) и «Житие» Аввакума (1620 или 1621 - 1682). Исследователь рассмотрел историю изучения древнерусской «автобиографии» с середины XX в. по настоящее время, проанализировал основные подходы к автобиографическим свидетельствам: литературоведческий, источниковедческий, текстологический, историко-культурный. В заключение он предложил новую интерпретацию древнерусских автобиографических свидетельств, основанную на переосмыслении ряда традиционных понятий гуманитарных наук («автобиография», «автор», «субъективность», «источник», «историческая истина» и др.).

Е.Б. Смилянская (РГГУ) выступила с лекцией «Устный нарратив как источник для изучения индивидуального религиозного опыта». По ее мнению, при всем своеобразии и несходстве с книжной православной догматикой система религиозных воззрений и картина мира многих наших современников позволяет говорить еще о живой христианской традиции. Труднее всего осмыслить эти религиозные воззрения в сложной системе взаимосвязей, не ища в них следы только архаичных верований, не именуя "двоеверием" или "инаковерием", отдавая себе отчет в том, что каждая личность несет в себе и оригинальный образ "народного христианства", и своеобразие индивидуального религиозного опыта. В лекции рассмотрена специфика индивидуального религиозного опыта и религиозного опыта локального сообщества на материале полевых записей, сделанных в старообрядческих поселениях Верхокамья (в Удмуртии) в 1980-е - 1990-е гг. Е.Б. Смилянская продемонстрировала, как «устный нарратив» может стать важным источником, помогая экспериментально проверить гипотезы относительно различий в "ученом" и "народном" восприятии текста, проследить механизмы влияния на религиозное мировоззрение и повседневный быт как канонического христианского устава, так и устной традиции.

А.Л. Топорков (РГГУ/ИМЛИ) прочитал доклад «Биография и автобиографический нарратив (Случай Ивана Тревогина)». Уникальный материал для изучения автобиографических практик дает корпус сочинений малоизвестного, но чрезвычайно одаренного писателя и сочинителя утопических проектов Ивана Ивановича Тревогина (1761-1790). Основные материалы о И.И. Тревогине собраны в его следственном деле, сохранившемся в РГАДА (Госархив, р. 7, дело 2631). После неудачной попытки издавать журнал в Петербурге И.И. Тревогин бежал из России в Голландию, а потом во Францию. За несколько месяцев своего пребывания в Париже он сумел написать ряд утопических проектов и литературных произведений. Когда волею судеб он оказался в Бастилии, Тревогин написал на французском языке автобиографию от имени восточного принца, за которого он некоторое время пытался себя выдавать. Отправленный обратно в Россию, Тревогин написал в Петропавловской крепости свою автобиографию на русском языке, на этот раз приближенную к реальности. Все эти сочинения вышли из-под пера чрезвычайно одаренного автора и представляют собой блестящие образцы художественной прозы. Дополнительную привлекательность придают им сложные взаимоотношения между "правдой" и "вымыслом", бытовым поведением и литературным творчеством.

Г.И. Кабакова (Университет Сорбонна-4) предложила вниманию слушателей лекцию «Свои и чужие в народной Библии Европы: этиологические легенды о происхождении народов». Г.И. Кабакова проанализировала ту небольшую часть европейского корпуса этиологических легенд, которая посвящена происхождению тех или иных народов. Эти тексты призваны объяснить происхождение особенностей национального характера, образа жизни, языка, одежды, календаря и т.д. Г.И. Кабакова выделила четыре основные темы, вокруг которых строятся легенды: творец (Бог и/или черт) и условия творения; инцидент, случившийся после создания народа; вредительство по отношению к Богу или собственной семье; испытание выбором. Основная масса европейских этиологических текстов посвящена происхождению «чужого». «Чужой» предстает, как правило, как средоточие недостатков, как моральных так и физических; свой народ, напротив, выступает как носитель нормы. Чувство глубокого самоудовлетворения соседствует в этих легендах с жалобами на несчастливую историческую судьбу, которая трактуется как следствие произвола и случайности. Единственным исключением выступает цыганская традиция, которая склонна объяснять несчастья своего народа проступками своих первопредков.

А.А. Петрова (Государственный республиканский центр русского фольклора) выступила с лекцией «Война в памяти русских крестьян (устные автобиографии жителей оккупированных районов Калужской и Смоленских областей)». Исследовательница представила публикацию фольклорных материалов, подготовленную в Государственном республиканском центре русского фольклора Л. Ф. Миронихиной, с предисловием Т.Б. Диановой. Двадцать три женских и один мужской текст сборника отнесены к жанру «устной автобиографии». Перед читателем - замечательный и оригинальный сборник текстов, которые относятся разными исследователями к «автодокументальным женским текстам», меморатам, «наивной словесности», «наивному дискурсу», «сказам», «устным народным рассказам», «автобиографическим нарративам» или «семейным преданиям». К особенностям данных текстов относятся следующие. Во-первых, безусловная сюжетность: воспоминания о собственной жизни и войне выстраиваются не описательно, но драматургично, что позволило собирателю и редактору подготовить указатель мотивов. Во-вторых, неоднозначный образ немца, «образ врага», раскрываемый в рассказах как отрицательный («звери»), нейтральный («тоже люди»), положительный («добрые», «свои» немцы), комический и др. В-третьих, полижанровость (гипертекстуальность): рассказы включают в себя частушки, наивные стихи, переделки песен («Выходила на берег Катюша, а за нею немец молодой»), пересказ родительских историй о Первой мировой, цитирование советских поэтов. Тексты записывались (многие как ответы на вопрос) и обрабатывались собирателем (восстанавливалась хронология событий и т.п.), что, конечно, хотя и несколько проблематизирует «установку на подлинность» (Л.Я. Гинзбург), но вместе с тем делает сборник доступным заинтересованному кругу читателей: историкам, филологам, фольклористам, антропологам.

Ю.В. Ткаченко (РГГУ) посвятила свое выступление теме «От автобиографии к Curriculum vitae: формуляр и самоидентификация». Автобиографические документы, создание которых связано с процессом оформления на работу в госучреждение, с поиском работы в условиях рынка или соисканием стипендий, грантов и ученых званий, представляют собой интересный материал для изучения особенностей самоидентификации индивида, в том числе в сравнительно-историческом плане. Отнесение этих весьма специфических документов к автобиографическому жанру кажется вполне оправданным; с точки зрения определения признаков автобиографии, предложенного французским исследователем Ф. Леженом, в них присутствуют все три составляющих автобиографического «я»: автор, нарратор и главное действующее лицо. Структурные особенности этих документов также позволяют говорить о том, что как автобиографии советского времени, так и современные СV, - это сжатые жизнеописания, приспособленные для решения стоящих перед автором задач и отражающие, с одной стороны, требования, инициируемые эпохой и обществом, а с другой - персональные стратегии индивида, стремящегося позиционировать себя в окружающем социуме. При очевидном различии рассматриваемых практик они имеют между собой то общее, что в обоих случаях человек создает собственный идеализированный образ. Однако если для автора советской и постсоветской автобиографии процесс написания его текста - это прежде всего ретроспекция, то для автора резюме новейшего времени - это напряженная интроспекция, причем развернутая в будущее. И в этом смысле можно даже утверждать, что в современных условиях не резюме делается «под человека», а человек делает себя под свой CV.

А.Ф.Строев (Университет Новая Сорбонна - Париж 3) прочитал лекцию на тему «Миф об амазонках во Франции и Россиии 18 века и автобиографии шевалье д'Эона». Он отметил, что традиционно миф об амазонках служит для описания неведомой страны, будь то Балканы, Причерноморье, Индия или Америка. Во Франции 17-18 вв. его используют как для насмешек над набирающим силу феминизмом, так и для прославления королев. Литература, театр и живопись создают новый вариант античного мифа, включающий темы восстания женщин, захвата ими власти, принципиально новой организации государства и завоевания других стран. В России в царствование ЕкатериныІІ миф об амазонках, разрабатываемый русскими и французскими писателями, становится частью государственной политики. Он оправдывает завоевание Крыма, превращает русско-турецкие войны в крестовый поход во имя веротерпимости и освобождения восточных женщин; он обосновывает реформы внутри страны и консолидирует образ императрицы. Шевалье д'Эон, после нескольких лет, проведенных в России в качестве секретаря посольства в конце 1750-х гг., использует позднее этот миф для построения своего собственного образа в качестве драгуна-девицы и ученой дамы. Он становится травестийным двойником ЕкатериныІІ; одни и те же писатели и поэты (Вольтер, Дора) прославляют их обоих. Травести оказывается воплощением современной женщины, служит знаменем нового феминизма. В многочисленных вариантах своей автобиографии, печатных и рукописных, шевалье д'Эон описывает свою судьбу как духовное призвание: защитить права женщин, освободить их от тирании мужчин. Он предстает как христианская амазонка и как амазонка Революции.

К.К. Логинов (Петрозаводск, Институт языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН) выступил на тему «З.Г. Паншина - знаменитая ведунья из Карелии». З.Г. Паншина, в девичестве Гаврилова, родилась в 1924 году в Заонежье в дер. Великая Губа. Потомственной целительницей себя не считает. Мать была обычной женщиной, целительскую практику имели ее бабушка и тетка. На ст. Новые Пески попала по распределению после техникума. Здесь муж ее сдружился с известным карельским ведуном Басурмановым, который и выбрал ее в качестве своей восприемницы. Первый эпизод посвящения в магическую практику Паншина связывает с видением в полудреме некоего существа в балахоне и капюшоне, предложившего запомнить ей определенную формулу. После этого Басурманов явился лично, они уселись за стол друг против друга, взявшись правой ладонью за правую ладонь. Слова не произносились, они звучали сами в голове будущей ведуньи. Единственное, о чем вслух предупредил ее карельский «тедай», это «не брать себе того, что слева», т.е. вредоносной магической силы. С этого момента (в 24 года) она получила, по ее словам, некую власть над «батюшкой водяным, лесным и земным», которые с радостью готовы были исполнять ее поручения по вторникам, четвергам и субботам. Власть над духами домашнего пантеона, по ее словам, она приобрела от своей тети. Тетка якобы наговорила свои заговоры на кочергу в бане, после чего обманом послала племянницу в полночь за кочергой. Прикоснувшись к этому предмету, З. Г. якобы начала видеть домашних духов. Полноценный обряд передачи магического «дара», связанный с выходом в полночь на цветущее поле ржи, тетка совершила уже впоследствии. Ежегодные встречи с этими духами в вербную субботу в бане, а также на поляне перед ее домом, стали, по словам ведуньи, залогом сохранения ее магической силы. Очередное возрастание ее сил как ведуньи З. Г. связывает со встречей с НЛО (якобы тащившим за собой поезд № 1702 с отключенным двигателем на перегоне Имантра - Новые Пески). Свои способности к целительству и разного рода невредоносной магии З. Г. считает идущими от благих духов, никак не связанных с силами Ада, как это бывает у колдунов.

А.С. Якобидзе-Гитман (выпускник магистратуры РГГУ) в докладе «Социальная ситуация в Оштинском погосте» поделился результатами своих полевых разысканий. По его словам, руины производственных зданий оштинского колхоза «Большевик» производят впечатление жертвы давней бомбёжки. Однако ещё в 2000-м году они были в целости и сохранности. Колхоз, несомненно, был главным «локомотивом» всего села, и его развал привёл к резкому ухудшению социальной ситуации в деревне. Сегодня жители Ошты работают преимущественно в соседних городах посменным и вахтенным методом. Неплохой доход приносит собирательство. Молодёжь, оставшаяся в селе, живёт в основном подённой работой (халтурой). В итоге они нарабатывают катастрофически маленький трудовой стаж; в целом молодёжь стремится уехать в города.

Т.С. Ильина (аспирантка ЦМБ) сделала доклад на тему "Особенности женских автобиографических нарративов". Она отметила (вслед за Е.Ю. Мещеркиной) три наиболее характерных отличия женских рассказов о себе от мужских:

1. Женские нарративы отличает больший удельный вес частной жизни, которая присутствует в упоминании факта замужества, рождения детей, отношений внутри семьи. У мужчин эта тема сведена к минимуму, они стремятся представить себя с точки зрения полученного образования и профессионального пути. По жанру мужские автобиографии скорее напоминают анкетные данные;
2. Женская биография предполагает отсутствие мобильности, встроенность в семейные связи;
3. Респондентки, объясняя свою жизнь, обычно говорят об «обстоятельствах», не решаясь квалифицировать собственную биографическую активность как целенаправленное поведение.

Мужчина в оценке биографии менее склонен зависеть от обстоятельств и чаще женщин приписывает управление биографией лично себе. Эти особенности прослеживаются на материале автобиографических рассказов двух современных женщин. Одна из них - практикующая знахарка В.А. Куроптева (1928 г.р.), постоянно живущая в деревне (Пудожский р-н, Респ. Карелия), другая - православная активистка В.А. Анхимкова (1931 г.р.), проживающая в Петрозаводске и приезжающая в деревню на лето. Их биографические нарративы строятся по разному принципу. Рассказы В.А. Куроптевой сконцентрированы вокруг дома, семьи. В них большую роль играют родственные отношения. Это позволяет рассматривать рассказы В.А. Куроптевой в контексте женских автобиографий. Автобиографические нарративы В.А. Анхимковой в целом сосредоточены на ее профессиональной деятельности, в них больше особенностей, характерных для мужских рассказов.

М.С. Глошкина (выпускница РГГУ) рассказала об "Особенностях крестьянских биографических рассказов о детстве". Для респондентов 1920-1930-х годов рождения характерно акцентирование внимания на повседневности, многократных событиях, а не единичных. В воспоминаниях много мемуарного материала, то есть повествований в третьем лице. Даже если рассказывается об индивидуальном жизненном событии, это часто стандартные сюжеты, сформировавшиеся под влиянием различных «формуляров». Также и сама структура нарратива часто похожа на начало подробной анкетной автобиографии. В нарративах о детстве 1920-1940-х годов больше говорится об опыте, общем для людей разного возраста (домашнее хозяйство, еда и др.), специфически детский опыт вспоминается только после вопросов интервьюера. Для рассказов о детстве, которое пришлось на 1950-1960-е годы, характерно большее разнообразие сюжетов. Рассказывается об однократных событиях индивидуального жизненного опыта. Отличительной чертой этих воспоминаний является также то, что в них больше присутствует специфически детский опыт (игры, учеба в школе и др.). В каждом из трех районов, где собирались материалы, существуют свои наиболее распространенные сюжеты и темы (переезды, этнокультурные отношения, присутствие или отсутствие подробного рассказа о раскулачивании и др.)

Т.А. Кузнецова (аспирантка РГГУ) сделала доклад на тему "Перспективы видеофиксации автобиографических нарративов". По ее наблюдениям, создание автобиографии при помощи видеоматериалов - такой же неоднозначный процесс, как создание ее на основе устных или письменных свидетельств. Мы имеем дело во всех этих случаях с набором отдельных автобиографических нарративов, которые сами выстраиваем в автобиографию.. В рамках нашей экспедиции видеофиксация автобиографических нарративов ведется в течение 5 лет, с 2004 года. За это время мы выработали ряд вопросов, без ответов на которые мы не приступаем к съемкам. Во-первых, «что мы снимаем?», во-вторых, «зачем мы снимаем?». Что дает такой способ фиксации автобиографических нарративов? Во-первых, в область исследуемого пространства включаются не только информант и исследователь, но и все те люди, которые смотрят этот видеоматериал, тем самым усиливается эффект присутствия. Во-вторых, при помощи видео восстанавливаются те условия и пространство, в котором был порожден этот текст; посредством видео мы приобретаем утерянные ранее при аудиозаписи обстоятельства создания этого источника, например, мы точно можем сказать, в какое время суток происходит разговор, какая погода, какое настроение у информанта и т.д. И самое главное, мы можем с уверенностью сказать об участии в создании текста второго автора, задающего вопросы, и выявить степень его влияния.

Е.В. Публичук (выпускница РГГУ) предложила свои соображения на тему «Знахарь и колдун: два образа, два биографических канона». Под автобиографиями магических специалистов понимаются такие рассказы знахарей и колдунов о самих себе, которые они преподносят своим соседям, односельчанам или посетившим их этнографам. Посредством таких рассказов магический специалист конструирует свой желаемый образ. Отличительной чертой автобиографии магического специалиста является то, что она сочетает в себе повествование об обыденной жизни человека и его жизненном пути (рассказ о детстве, создании семьи, работе в деревне или в городе и т.д.) и эпизоды, связанные с его сверхъестественным знанием и магической практикой. Рассказывая о себе, магический специалист подчеркивает свое отличие от простых людей и от других магических специалистов. В соответствии с этим, знахарь и колдун уделяют в своих рассказах особое внимание моменту получения магического знания, случаям удачных исцелений, проявлениям уважения со стороны односельчан и приезжих. Для знахарей принципиальное значение имеют рассказы о том, как их крестили в детстве, о божественной помощи, о следовании христианской этике. Колдун, рассказывая о себе, акцентирует то, что он пользуется со стороны односельчан уважением, близким к страху, а также превосходит по силе других колдунов. Подобные рассказы, с одной стороны, основываются на фольклорных представлениях о магических специалистах, а с другой - поддерживают эти представления. Биография колдуна, в отличие от его автобиографии, дополняется обязательным элементом - рассказом о его тяжелой смерти.

А.Г. Айдакова (студентка РГГУ) рассказала об «Изменении отношения к смерти в России в 1914-1921 гг. (по дневникам и воспоминаниям москвичей и петербуржцев)». Согласно наблюдениям А.Г. Айдаковой, к началу XX в. в мировоззрении москвичей и петербуржцев сложилось четкое представление о духовной значимости и социальном статусе смерти; к переходу в иной мир относились с уважением, смерть сопровождалась определенными религиозными обрядами и имела сакральный характер. После 1917 г. происходят существенные изменения в представлениях людей о смерти; отношение к чужой, а иногда и к собственной жизни претерпевает десакрализацию, а вслед за этим появляется полное пренебрежение к смерти. Эти изменения были вызваны такими событиями, как Первая Мировая война, Октябрьская революция, Гражданская война и многочисленные репрессии, а также массовой гибелью населения в результате голода и болезней. Источниковой базой доклада являются дневники и воспоминания известных людей, проживавших в Москве или Петербурге в 1917-1922 гг. (З. Гиппиус, С. Б. Веселовский, Н. Мандельштам, Ю. Анненков, К. И. Чуковский и др.).

А.А. Соловьева (выпускница РГГУ) сделала доклад на тему «Легендарные биографии монгольских шаманов». В традиционной культуре конструирование собственных автобиографий характерно для людей «публичных», разнообразных магических специалистов (знахарь или лама, шаман, узмерч) и тех, чья деятельность связана с представлением о «получении» способностей как «дара» (например, сказитель). В подобных случаях автобиография включает в себя, помимо биографических данных и реалистических вымыслов, множество фольклорных элементов и мифологем, нередко бытующих в традиции как устойчивые формы. В монгольской традиции наиболее ярким примером подобных мифологических автобиографий могут служить шаманские автобиографические нарративы (привлекаются материалы халхасцев, дархат и бурят; использован материал исследователей конца ХIХ - начала ХХ веков, современные полевые записи и издания). Традиция шаманских мифологических автобиографий трансформируется во времени. Так реалии 20-30-х гг. ХХ в. (борьба «с суевериями» и репрессии, которым подвергались шаманы) породили новые мотивы о своеобразной шаманской мести властям (бубен сильного шамана, конфискованный и помещенный в местный краеведческий музей через некоторое время «самовоспламенялся» и сжигал все здание, а то и деревню). В современной культуре традиция шаманской мифологической автобиографии выходит за рамки традиционного круга потомственных специалистов. Она начинает использоваться (часто как форма легитимации, повышения статуса, создания мистического ареола) все более широким кругом лиц - от магических специалистов современной культуры, чьи связи с традицией имеют сложный характер (в качестве одного из примеров рассмотрена автобиография шаманки Саралгэрэл - американской бурятки, предки которой покинули Бурятию в 1917 г.), до деятелей искусства, художников и скульпторов (рассмотрено на примере автобиографических записей и интервью современного бурятского скульптора Даши Намдакова). В этой ситуации происходят разного рода заимствования, включающие автобиографическое «присвоение» отдельных сюжетов (например, известной родовой шаманской легенды), привнесение в биографию мотивов, традиционно связанных с приметами и становлением будущего шамана и многое другое.

В рамках Школы была проведена встреча с З.В. Кошечко (в прошлом - главным экономистом колхоза "Большевик"). З.В. Кошечко поделилась своими воспоминаниями о пребывании в финском плену в период Великой Отечественной войны и соображениями о социально-экономической ситуации в Оштинском погосте.
Работа Школы завершилась круглым столом "Автобиографические практики и автобиографические тексты в гуманитарных науках», на котором состоялся оживленный обмен мнениями по заслушанным докладам.

А.Л. Топорков

---

[1]Школа проведена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 08-04-00318а) и фонда Г. Форда (грант № 16915335).