02.03.2023

ОБ ОПАСНОСТЯХ ФЕЙКОВЫХ НОВОСТЕЙ И СПОСОБАХ БОРЬБЫ С НИМИ

ОБ ОПАСНОСТЯХ ФЕЙКОВЫХ НОВОСТЕЙ И СПОСОБАХ БОРЬБЫ С НИМИ

Интервью с Романом Перевезенцевым, специальным корреспондентом программы «Постскриптум» телеканала ТВ Центр.

– Роман Борисович, на Ваш взгляд, фейковые сообщения действительно могут оказать разрушительное действие на сознание аудитории и кардинально изменить общественное мнение?

– На самом деле борьба за человеческие умы существует с глубокой древности. Она зародилась практически с момента появления племен и по сей день остается весьма распространенным явлением. Более того, она будет всегда. В ней есть разные приемы. Наука уже доказала, что для того, чтобы управлять человеком, вкладывать свои мысли ему в голову или, наоборот, запутывать его, предоставляемая информация должна быть на 70% правдивой и на 30% ложной – то, что мы и называем фейком. Во многих вузах, включая военные, есть даже специальные отделы по психологической борьбе, где это изучается. В частности, рассказывается, например, как следует освещать военные действия: что можно людям говорить, а что породит панику или массовые протесты; что поможет удержать людей, сохранить доверие к государству. Сейчас ситуация очень тяжелая – надо чтобы люди продолжали работать, сеять хлеб, а не бросаться под колеса или впадать в истерию. Сегодняшние фейки направлены на то, чтобы помешать людям узнать правду. И здесь самое тяжелое – отделять зерна от плевел. Насколько фейки эффективны? По-разному, ведь это тоже творчество – сделать грамотный фейк, которому поверят люди. Вот один из последних примеров: девушка с псевдонимом Инстасамка якобы перевела 900 000 рублей на поддержку военных ВС РФ, участвующих в спецоперации, и тут же появилась в базе украинского сайта «Миротворец». Это сообщение мгновенно разлетелось по Интернету, она тут же записала обращение, что это фейк и ничего такого она не делала, но не все ей поверили. Большая часть аудитории поверила фейку, и теперь ее очень непросто переубедить в обратном.

– Создание фейка – трудоемкий процесс? Нужны ли специальные люди для производства ложных новостей?

– Британский и американский институты действительно крайне серьезно подходят к таким информационным кампаниям и могут вкладывать в фейковые новости значительные суммы. Исторически так сложилось. В России тоже такое есть, но в меньшей степени, все-таки тут больше наблюдается некая стихийность. У меня есть знакомый, который работал в правоохранительных органах, а сейчас на пенсии. Как-то раз он написал в социальных сетях о том, что «такой-то заявил о том-то и том-то». Это «заявление» растиражировали все СМИ, в том числе и ТАСС. Новость приобрела вирусный характер еще и благодаря удачно выбранному времени – это было пять утра, то есть то время, когда новостей крайне мало и ночные редакторы стараются найти хоть какой-то инфоповод и готовы «хвататься» за любые сообщения. И получается, что здесь человек просто, что называется, ради забавы опубликовал не соответствующее действительности сообщение, правдивость которого не вызвала сомнений ни одного СМИ. О чем это говорит? О важности профессионального подхода к проверке информации со стороны журналиста. В свое время я работал одним из четырех шеф-редакторов телеканала ОТР, когда он только открывался, и у нас каждый час был выпуск новостей – непрерывный процесс 24 часа в сутки. Каждый шеф-редактор отрабатывал 12-часовую смену, потом его сменял другой шеф-редактор. И вот, если новости в СМИ должны выходить постоянно, то очень большая проблема найти их в ночные часы и ранним утром, примерно с 3 до 6-7 утра, т.к. практически нет новых сведений. Далеко не каждый редактор в погоне за оперативностью будет ранним утром перепроверять информацию и искать первоисточник, зачастую он просто переписывает появившиеся данные и публикует на сайте или выдает в эфир. И это отличное время для того, чтобы фейк растиражировали практически все издания. Поэтому большое значение имеет не только сама информация, но и грамотный подход к выбору времени и места ее публикации. Этот случай доказывает, что опубликовать неправду, которая потом разойдется по интернету, можно бесплатно и за несколько секунд. И это может сделать кто угодно.

– На каждый ли фейк, опубликованный в СМИ, потом пишут опровержение, когда выясняется, что это неправда?

– Часто бывает, что после публикации фейка кто-то вдруг начинает осознавать, что опубликована сомнительная информация. Журналист начинает ее перепроверять, спрашивает, а действительно ли есть в такой-то организации такой человек, а правда ли, что он вот это заявлял, и т.д. И выясняется, что все данные кем-то придуманы. И автор после этого стоит перед дилеммой: признать себя дураком и дать опровержение или «спустить на тормозах» – все равно не сильно большой отклик и никакого вреда эта информация никому не наносит. И тут каждый начинает решать для себя, что ему важнее. Надо четко понимать механизм: изобретается лук – делается плетеный щит; изобретается меч – делается железный щит; изобретается пуля – делается кираса; изобретается ядерный снаряд – делается броня. Так и здесь. Делается фейк – надо найти методологию, чтобы его распознать. Но, так как мы живем в непрерывно меняющемся мире, не все успевают, не все могут распознать фейк. Есть вещи очень тонкие: фейк редко выпускается сам по себе, это, как правило, одновременно с разных сторон направленная на общество целая серия информационных вбросов. Сейчас даже есть понятие «информационный шум», огромное количество информации теряется как в тумане, тонет в этом непрерывном потоке, забывается, но в подсознании что-то остается, именно то, что тебе целенаправленно хотели заложить. Поэтому риск остаться введенным в заблуждение всегда есть, и тут многое будет зависеть от самого читателя или зрителя.

– Вы часто в работе сталкиваетесь с фейками? Бывало ли, что фейки вводили Вас в заблуждение?

– Когда я начинал свою журналистскую работу, фейков в таком понимании, как их определяют сейчас, не было. У меня были истории, связанные с чиновниками, которые пытались выдать желаемое за действительное. Раньше это могло называться подтасовками или приписками. Любой чиновник хочет представить себя в выгодном свете и передает тебе какие-то цифры. В идеале их надо перепроверить, но в новостном отделе, когда через пару часов надо выдать информацию, нет возможности заказывать справки в статистическом управлении или подобном муниципальном учреждении для подтверждения данных. И тогда спасает прямая речь, когда данные подаются как цитата этого чиновника. И тогда материал есть, но, если есть фактические ошибки, автор ответственность не несет, потому что информация идет не от журналиста, а от конкретного чиновника. Совсем другой пример – фейки в период военных конфликтов. В горячих точках любая страна всегда отстаивает свою правоту. Каждый подкладывает собственную идеологическую правду: кто первый выстрелил, кто кого оскорбил, кто у кого землю украл и пр. И здесь очень важно понимать, что эта правда, по сути, чья-то точка зрения. Во время работы военным корреспондентом я приехал на встречу с Салманом Радуевым, зятем Джохара Дудаева, который стал мне рассказывать, что в 80-е годы русские устраивали в Чечне этнические чистки. Я никогда об этом не слышал и по приезде домой начал спрашивать историков, смотреть литературу, разговаривать с другими местными жителями. И потом вспомнил, что в СССР по-другому выстраивалась иерархия власти. Например, в Карачаево-Черкессии главой всегда был карачаевец, поскольку это самая многочисленная национальность в республике, а русский возглавлял только партийную организацию. И потом ведь на 90% русскими была построена крепость Грозная, то есть этой истории с чистками вообще не могло было быть в силу исторических и политических условий того времени. Так мне выдали фейк за реальное событие.

Один из известных примеров – теракт в Буденновске в 1995 году. Шамиль Басаев захватил больницу и потребовал встречи с прессой в обмен на освобождение нескольких заложников. Приехало большое количество СМИ, и он начал рассказывать свою байку – что якобы они борцы за независимость Ичкерии. При этом он не говорил, каким образом они отстаивают эту независимость, при этом он не говорил, что в 1991 году уничтожил весь совет министров. А говорил, что они случайно остановились в Буденновске, хотя ехали в Москву для борьбы за независимость, наказать плохих чиновников в России, и только потому что слишком жадные русские милиционеры потребовали у них очень большую взятку, они вынуждены были остановиться там. Это фейк, который он доводил до всех СМИ, а там были не только российские издания, но и CNN, France Press и пр. Западные издания никогда не называли их террористами, а только повстанцами, сопротивленцами, борцами с режимом. И даже после захвата буденновской больницы и теракта на Дубровке во время спектакля «Норд-Ост» их никогда не называли бандитами или террористами. При этом он не рассказал, что выявленных по документам военных, врачей, вертолетчиков, учителей вывели во двор и всех расстреляли на месте. И не рассказал, что, когда начался штурм больницы отрядом «Альфа», террористы закрывались пациентами, как живым щитом. Вот тут получается очень «выгодная» правда, совершенно перевернутая вверх ногами трактовка происходящего. Причем, что интересно, сами западные журналисты никогда не участвовали в штурме или боевых операциях, они покупали видеокассеты с этими событиями у местных операторов за большие деньги и выдавали потом за собственный материал. Поэтому распознать фейки мне помогали профессиональный опыт, знание истории, понимание системы функционирования властных структур, личное наблюдение.

– Общеизвестно, что сейчас молодежная аудитория и аудитория 65+ обращается к разным источникам информации. Как людям, которые уже сформировали свои привычки медиапотребления (кто-то смотрит телевизор, кто-то читает новости только в социальных медиа), распознавать, когда их обманывают?

– Люди возрастной категории 65+, которые привыкли смотреть телевизор, гораздо образованнее нынешнего молодого поколения. Советские 10 классов школы давали больше знаний, чем некоторые вузы способны дать сейчас. Люди, которые работали инженерами, учителями, врачами, имеют более высокий уровень грамотности – речь идет о культуре поведения, начитанности, знаний в целом. Они привыкли верить больше телевидению или газете, потому что в советское время было крайне ограниченное количество источников. И с ними государство так тщательно работало, что на выходе получали очень качественный материал. Да, он был с определенной идеологической нагрузкой, но, естественно, государство защищало себя и свою позицию. Но государство редко обманывало людей. Оно могло недоговаривать или вовсе не говорить, например, о каких-то крупных катастрофах или авариях, но не обманывать. Можно взять в пример войну в Афганистане. Журналисты с подачи партии повесили на нее «обойму» интернационального долга. Так оно и было в то время. А зрителю не нужно было знать, что такое война с англосаксами, как нас подставляют, как мы подставляем. Но то, что мы строили там дома, заводы, фабрики, плотины, помогали сельскому хозяйству, их студенты учились у нас и становились врачами, учителями, инженерами и пр. Государство имело там определенные цели и телевидение об этих целях рассказывало. И аудитория 65+ все это видела, и сейчас по-прежнему для них главный источник информации – это телевидение. Откровенной лжи на федеральных телеканалах нет, там могут быть фактические ошибки, связанные часто с тем, что оперативная информация не всегда проверяется, и есть опасность, что ошибка пройдет в эфир. От этого и прямая трансляция сейчас идет с 5-секундной задержкой, поскольку всегда есть опасность, что какой-то корреспондент может сказать совершенно неожиданно что-то не соответствующее политике канала, вспомнить хотя бы случай с Мариной Овсянниковой, которая эфире программы «Время» появилась в кадре со скандальным плакатом, или во время начала Олимпиады в Сочи в 2014 году одно из колец не открылось. Мы это не увидели, а на Западе увидели.

И все же на телевидении сейчас уровень проверки информации гораздо выше, и это гораздо лучший вариант, нежели то, к чему сейчас апеллирует молодежь. Интернет – это настоящая клоака, где информация в лучшем случае переписана, вырезана, скопирована с сайтов информационных агентств или взята с телевизионных новостей, а в худшем это самая настоящая идеологическая война. Для того, чтобы направить молодежь в правильном направлении, привить навыки критического мышления, осознанного обращения с информацией, надо помогать на уровне образовательной организации, на уровне министерств, ведомств, объяснять, почему это – плохо, а это – хорошо. Именно поиск общего языка с молодежью, доступное объяснение методологии проверки данных, распознавания фейков – те способы привить правильное восприятие действительности, которые будут способствовать повышению уровня медиаграмотности. Поэтому если говорить об опасности быть обманутым, то очевидно, что на телевидении эти шансы минимальны по сравнению с интернет-ресурсами и социальными сетями.

Интервью было взято в рамках проекта РГГУ «Медиабезопасность в эпоху цифровых трансформаций» (конкурс «Проектные научные коллективы РГГУ»).