Историк и архивист: одно лицо (заметки о Е.В. Старостине как лекторе)

Прошло чуть более четверти века, но свое первое впечатление от лекций Евгения Васильевича Старостина я помню до сих пор. С первого дня он поразил нас тем, что почти не читал своих лекций по заготовленным бумажкам, что было характерно тогда почти для всех преподавателей. Но в то же время это была не свободная импровизация на заданную тему - он абсолютно точно знал, как выстроить подачу учебного материала с максимальным эффектом, и неукоснительно следовал этой сверхзадаче.
Должна сразу сказать, что его стиль и манера проведения занятий со студентами не изменились. И это главная и самая характерная черта, которая отличает его личность как лектора.
В чем секрет такого постоянства? Думаю, в удивительной способности сочетать в себе одновременно качества историка, чувствующего себя как рыба в воде среди коллег разных времен и поколений, и архивиста, который умеет по-своему, оригинально, читать и воспринимать язык документов.
Его лекции всегда носили и носят строго научный характер. Они лишены эмоциональных всплесков, игры на публику. Не актерское красноречие, а логическая последовательность и убедительность - вот, по-моему, в чем кроется оригинальность его манеры излагать учебный материал.
И еще одно отличительное свойство Е.В. Старостина - умение ненавязчиво, как бы вскользь, показать свою личную сопричастность всему, о чем он говорит. Идет ли речь об архивах Индокитая, Африки или Западной Европы - он говорит о том, что лично видел, о том, что лично его заинтересовало.
Тогда, в конце 1970 - начале 1980-х годов мало кто из преподавателей истории зарубежного архивоведения мог опереться на такой богатый жизненный и профессиональный опыт. Повторяю, все это воспринималось почти на уровне подсознания, потому что Евгений Васильевич был и остается удивительно скромным человеком. Ему органически чужды напускная бравада, заигрывание с аудиторией, дешевый оживляясь темы. Он всегда серьезен и сдержан.
В своих лекциях он, как правило, избегает прямой полемики, но всегда стремится тихим, но хорошо поставленным голосом донести до студентов собственную концептуальную схему, определить четкие хронологические рамки, дать свое толкование принятых дефиниций, понятий, терминов и категорий, что особенно проявляется, когда речь идет о его излюбленной теме - архивах Франции.
За каждым словом лектора чувствуется, что теоретические, умозрительные построения не более чем фон для его видения реального, фактического состояния архивов и архивного дела в каждой из стран и в архивном мире в целом. В этом контексте я бы назвала его подход к преподаванию науки об архивах нео-неопозитивистским. В начале прошлого века в отечественной историографии такой стиль был отнесен к петербуржско-ленинградской, т. е. индуктивно-рациональной, интеллектуальной, школе, в отличие от московской, эмоциональной школы, тяготевшей к дедукции, к сведению отдельных фактов в крупномасштабные системы с использованием заранее принятых за основу широких обобщений.
Вместе с Евгением Васильевичем можно было свободно посетить архивохранилища любой страны и сделать собственные выводы. В 1970-е годы это составляло заветную, практически неисполнимую мечту многих. И всегда, когда мы слушали, его лекции, за их текстами чувствовался огромный мир культуры стран далекого зарубежья. Он нам казался Колумбом, хотя, естественно, это происходило помимо воли самого лектора.
Еще одна характерная черта Евгения Васильевича - он олицетворяет собой типичного русского интеллигента чеховского типа. Все знали, что на экзаменах он предельно доброжелателен. Ему можно было сдать предмет без особого напряжения, поскольку при незнании ответа на вопрос казалось, что неловкость испытывал не студент, а сам преподаватель. Но именно поэтому к его экзамену готовились особенно тщательно - ведь такого преподавателя просто стыдно было ставить в неловкое положение. Это значило бы поставить под вопрос качество его лекций, а они, повторяю, всегда безупречны - и по форме, и по содержанию.
И последнее.
Евгений Васильевич был для нас, студентов начала 1980-х годов, чем-то сродни русским западникам. Он свободно оперировал фактами и данными, почерпнутыми из недоступных для большинства иностранных источников на самых разных языках. По-спортивному подтянутый, элегантный, никогда не повышающий голоса, он был кумиром многих студенток и идеалом для студентов-юношей.

Опубликовано Хорхордина Т.И. Историк и архивист: одно лицо (заметки о Е.В. Старостине как лекторе) // Учителя учителей: Очерки и воспоминания. - М.: РГГУ, 2009. - С. 207-209